Помолчали.
Кофе и плед согрели аспирантку.
А Тина Маквелл возобновила вербальную психотерапию.
— Хорошо, что сучка не взяла еще запасную обойму.
— Ти, ты, как всегда, права…
— Впрочем, Гло, недаром говорится: что ни делается — все к лучшему. Для меня, по крайней мере.
— К лучшему? Бог с тобой, Гло… Поясни толком.
— В общем, Брауну светит огромный штраф и даже, возможно, тюрьма.
— И ты решила исключить невезучего охранника из потенциальных женихов?
— Наоборот, Гло… Ему сейчас очень понадобится такая сильная и терпеливая супруга, как я. Тем более, племянница уже никогда не вернется в его дом.
— Ох, Ти, ты и циник… И за что я тебя только люблю… Ну, по крайней мере, надеюсь, что ты обеспечишь достойное хранение огнестрельного оружия.
Внезапно пошутив, Глория ощутила, как постепенно к ней возвращается былое состояние, но без эйфории, восторженности и нетерпеливого ожидания непременного счастья.
Тина Маквелл ответила, как всегда, язвительно:
— Гло, но ты, по-моему, единственная сорвала в этой трагедии джекпот. Повезло тебе. И жива осталась, и «познакомилась» с этим своим…
Глория грустно улыбнулась, разглядывая подол голубого платья, испорченный темными пятнами, и закончила за Тину:
— Мужчиной, достойным женщины из рода Дюбуа.
— Да уж… — усмехнулась Тина. — Ребята из экстренной помощи сказали, что этот неуклюжий медведь принял единственно правильное решение, свалив тебя на пол.
— Медведь?
— Ну да, русский медведь.
— Русский?
— Конечно, русский! — Тина Маквелл рассмеялась. — Ты же знаешь, что русских ни пуля, ни штык, ни атомная бомба не берут.
— Да, слышала… А тут и увидела.
— Но я лично считаю, что американец на месте русского поступил бы не так.
— Уточни.
— Американец не стал бы закрывать собой одну-единственную жертву.
— Почему?
— Американец кинулся бы на убийцу.
— Тонкое замечание.
— Русский спасал только тебя, а американец постарался бы обезоружить маленькую тварь.
Снова помолчали.
Кофе в термосе кончилось.
Тина Маквелл погрузилась в задумчивость, то ли рассчитывая шансы гипотетического американца уцелеть, то ли вспоминая, сколько полезных квадратных метров в доме Брауна.
Глория, поплотней закутавшись в плед, задала чрезвычайно глупый вопрос:
— Ти, а русского наградят?
— Чем?
— Ну не знаю… Медалью Конгресса, может быть…
— За спасение аспирантки — вряд ли. Ты же не Президент Соединенных Штатов.
— А жаль — он достоин самой высокой награды.
— Дурочка, лучшая награда ему — это ты!
— Сомневаюсь.
— Думаешь, он спас тебя из простого альтруизма?
— Ты намекаешь, что я все-таки ему понравилась в новом платье?