— Добр? — взорвался Нэш. — Я хотел дать тебе не доброту, Фейт! Я хотел дать тебе, разделить с тобой… — Он посмотрел на нее, и она увидела в его глазах знакомый мужской блеск. Ее собственные чувства медленно ответили на этот призыв. — Я хотел тебя, Фейт, — хрипло сказал Нэш. — Хотел так, как мужчина моего возраста не может, не имеет права хотеть девочку-подростка.
— Я не была ребенком. Мне было уже пятнадцать, — запротестовала Фейт.
— Пятнадцать… да хоть шестнадцать, восемнадцать… Это не имеет значения, — печально сказал Нэш. — Ты была слишком юной, слишком неопытной и невинной.
Ошеломленная, Фейт принялась горячо возражать ему:
— Но сексуальный опыт — это еще не все. Это не показатель того, что действительно испытывает человек, когда…
— Я говорю не о сексуальном опыте, — перебил ее Нэш. — Я говорю о твоей неопытности в жизни, о твоем праве самой выбирать. Если бы я дал волю моему желанию, моей любви к тебе… — Он осекся, но сердце Фейт уже колотилось, заходилось от радости — оно услышало слово «любовь»… — Если бы я выплеснул свои чувства, это не было бы просто нарушением закона. Это стало бы нарушением моего собственного морального закона, закона, который я усвоил от Филиппа.
— Если бы Филипп оправился от удара и был бы способен рассказать о том, что случилось на самом деле, может быть, тогда бы…
— Зачем мне нужен был Филипп, чтобы все понять?! — в отчаянии воскликнул Нэш. — Я должен был сам знать!
— Почему ты оплачивал мое образование? — тихо спросила Фейт. — Потому, что желал иметь власть надо мной?
— Этого хотел Филипп, — ответил Нэш, но Фейт поняла, что он сказал не все.
— А серьги? — настаивала она. — Серьги, которые ты купил на мой день рождения?
— Характеристики твоих преподавателей показывали, как много ты работала. Я знал, что у тебя нет семьи… Черт, Фейт, неужели ты это хочешь от меня услышать? — воскликнул Нэш. — Хочешь услышать, что не было ни дня, чтобы я не думал о тебе, не мечтал о тебе… не было ни ночи, когда бы я не хотел забыть то, что случилось с Филиппом.
— Ты предложил «Хаттон-хаус» Фонду из-за меня? — прерывающимся голосом спросила она, разрушая тишину, которая повисла после его эмоциональной вспышки.
Нэш отрицательно покачал головой.
— Не совсем, но…
— Но? — давила на него Фейт.
— Мы оба знаем ответ. Я никогда не смогу себя простить.
— В таком случае прощение в моей власти? — спросила Фейт, сделав попытку улыбнуться, и замерла в ожидании ответа.
Но Нэш даже не попытался ухватиться за мостик, который она перекинула через пропасть между ними.
— Теперь мы можем только надеяться, что у нас не будет ребенка, — тяжело произнес Нэш. — Я думаю, проблем с расторжением брака не должно быть.