Недаром его имя — Виктор, победитель, — очень подходило ему, и все женщины, которых он одаривал своим вниманием и любовью, готовы были делать абсолютно все, что он от них требовал.
В то же самое время большинство из них были достаточно благоразумны и осторожны, чтобы не повредить своей репутации. Граф часто цинично думал, что эти женщины даже в самые интимные минуты близости с ним прислушивались к шагам на лестнице или скрипу дверей — любому сигналу, который мог означать для них неприятное разоблачение.
Он понял, что допустил ошибку, выбрав столь юную женщину, как Луиза, но не учтя того, что ее целостная натура совсем не подходила к легкой кратковременной интрижке.
Единственное, что могло его извинить, так это то, что ему и в голову не приходило, как может женщина после четырех лет замужества и рождения наследника, о котором так мечтал ее муж, тем не менее сохранять мечты и надежды на романтическую любовь, словно невинная невеста.
Но он не учитывал одной вещи, а именно: что Луиза, до тех пор пока не встретила его, еще никогда в своей жизни не была влюблена.
Теперь, когда это чувство захватило ее, она, как и многие женщины до нее, вкусив первый раз любовного экстаза, готова была отдать за это весь свой мир.
Граф был очень умелым и опытным любовником, темпераментным; занимаясь любовью, он становился очень ласковым и нежным, чего нельзя было подозревать в нем в любые другие моменты его жизни.
Мужчины считали его холодным и высокомерным, и лишь в моменты интимной близости перед женщиной открывались нежные стороны его натуры, которых в другое время он стыдился.
Никогда прежде за все годы, которые он провел, наслаждаясь легкими, ни к чему не обязывающими отношениями, где бы и когда бы их ему ни предложили, он не встречал ни одной женщины столь же неистовой, почти безумной в любви, как Луиза.
Думая обо всем этом, граф спросил, не поворачивая головы от окна:
— И что, мадам, собирается предпринять Вильям в связи со всем этим?
— Я уже говорила с ним, — сказала королева. — Он, как и следовало ожидать в такой ситуации, сокрушен горем, но полон ненависти к вам и жаждет отмщения. Возможно, он собирается убить вас.
— Вряд ли он пойдет на это, — возразил граф.
— Дело не в этом, — резко возразила королева Даугер. — Вы так же, как и я, хорошо знаете, что, если об этой истории начнут распространяться слухи, произойдет грандиозный скандал, который прокатится по всей Европе и повредит юной королеве. А именно этого я и не могу допустить.
— Нет, разумеется, нет.
— Когда я стала регентшей, — продолжала королева, — то приняла решение, что раз Вильгельмина так молода, то весь двор должен стать образцом порядочности и нравственной чистоты.