Роксана слабо вскрикнула. Она испытала настоящий ужас, он был слишком силен и тяжел, чтобы она могла надеяться справиться с ним, и от близости его жирного, потного тела ее охватило такое непреодолимое отвращение, что она была близка к тому, чтобы потерять сознание.
— Отпустите меня! — крикнула Роксана, задыхаясь.
Но он лишь сильнее сжал руки и впился своими горячими жадными губами в ее рот.
Она отчаянно мотала головой из стороны в сторону, пытаясь избежать этих отвратительных губ, которые продолжали целовать ее шею, грудь, плечи со звериной страстью. Внезапно она обнаружила, что задыхается от ужаса и отвращения перед тем, что сейчас может произойти, и от этого у нее совсем не оставалось сил, чтобы кричать или бороться. Она была абсолютно беспомощна в его грубых, безжалостных руках.
И в этот момент сзади них совершенно неожиданно раздался спокойный негромкий голос:
— Вот вы, оказывается, где, ваше превосходительство? Я так и подумал, что это ваш экипаж стоит у ворот.
Для Роксаны этот голос прозвучал как самая волшебная музыка. Он сулил ей избавление от этих хищных мерзких лап. И ее сердце трепетно забилось не только от того, что она была теперь спасена, но еще и потому, что граф снова был с ней.
Пробормотав проклятие, губернатор выпустил ее и развернулся к пришедшему.
Граф стоял внизу во дворе, и, когда губернатор повернулся к нему с воинственным выражением на красном, потном лице, граф продолжал говорить как ни в чем не бывало своим спокойным тихим голосом, с вежливой любезностью, словно он вел непринужденный светский разговор где-нибудь в гостиной:
— Встречи, которые вы мне наметили на это утро, закончились несколько раньше, чем я ожидал, и, поскольку у меня есть ряд вопросов, которые я хотел бы вам задать, я надеюсь, что мы можем отправиться назад вместе.
Казалось, что губернатор сейчас начнет грубо возражать ему.
Но спокойные манеры графа, его любезный тон и та непринужденность, с которой он стоял перед разъяренным губернатором, сделали свое дело, и привычка к дисциплине взяла верх над оскорбленным самолюбием.
Казалось, что в эти несколько секунд губернатор внезапно вспомнил, кто такой граф, какое высокое положение он занимает при дворе, о его родственных связях с королевой Даугер и, что немаловажно, о своем положении в качестве губернатора, которое могло зависеть от этого молодого придворного.
К тому же было не совсем ясно, видел ли граф что-нибудь из того, что произошло между ним и Роксаной, со двора, ведь сам губернатор стоял к нему в это время спиной.
Поэтому, с огромным усилием овладев собой, губернатор произнес, обращаясь к графу: