Зачем все это было нужно? Наверное, один из тех, кто знал о захоронении нацистских главарей в Магдебурге, предостерег Андропова, что в этом городе на Эльбе может возникнуть место паломничества германских неофашистов, если «однажды советские оккупанты будут вынуждены уйти» из ГДР.
В отличие от детей Геббельса, все девятеро детей Бормана остались живы. А он сам? Вокруг его таинственного исчезновения до сих пор немало слухов.
Интервью, которое дал Барону старший сын Бормана, кстати, тоже Мартин, слухи эти еще больше усиливает. Напомню коротко, какое место в гитлеровском окружении занимал Мартин Борман-старший. Современные историки неспроста называют его самым могущественным и наиболее скрытым от общественности, самым таинственным из всех нацистских лидеров. В последние годы власти Гитлера он безраздельно руководил нацистскими партийными судами. Он создал вокруг фюрера «китайскую стену», через которую можно было проникнуть только с его разрешения.
Подпись Бормана наравне с другими стоит под завещанием Гитлера. Борман принимал участие в эксцентричном сожжении тел после двойного самоубийства — Гитлера и его жены Евы Браун — днем 30 апреля 1945 года. На вторую ночь после этого он вместе с оставшимися приближенными бежал из бункера. И все, след бывшего личного помощника Гитлера навсегда потерялся.
Неужели навсегда? После войны до начала 70-х годов в печати иногда проскальзывали сенсационные сообщения об обнаружении следов беглеца в самых разных точках мира — то в Южной Америке, то в Испании, то в Швейцарии. Наконец в 1973 году франкфуртская полиция сделала заявление, в котором подтвердила: скелет, найденный в Берлине, принадлежит Борману. Скелет был обнаружен совершенно случайно во время земляных работ. Однако старший сын Бормана, которому сейчас за семьдесят, сказал Барону, что он никогда не был уверен в смерти отца, поскольку доказательства сомнительны. Такого же мнения придерживаются его братья и сестры.
Что смущает их в версии франкфуртской полиции? Обратимся к откровениям старшего сына, изложенным в книге «Наследие молчания».
«На теле, которое предъявила полиция, — говорит Мартин Борман-младший, — отсутствовали какие-либо признаки травмы, о которой мы знали (а представители прокуратуры — нет) и которую наш отец получил как раз перед войной. Тогда он упал с лошади и сломал ключицу. Патологи уверяли нас, что отметина неизбежно должна была сохраниться на скелете, сколько бы после этого ни прошло времени. Представители прокуратуры во Франкфурте сообщили мне, что изучены более четырех тысяч дел по следам пропавшего. Видно, они устроили политические похороны».