— Но ведь не все же такие! — воскликнула потрясенная Марина. — Это ведь какая-то совсем небольшая часть!
— А я и не говорю, что все, — неожиданно спокойно произнесла Гусева, и лицо ее вновь стало таким, как всегда. Глаза скользнули по Марине и спрятались за реденькими ресницами. — Не все, — повторила она. — Только вы-то, благородные, с принципами, куда смотрите? Пусть она хоть и небольшая, как вы сказали, часть, а все же людей часть, а не какого-то там скота. Вот вам об этом и нужно было бы думать, а не закрывать глаза и разнюхивать розочки. Вам — образованным, честным!
— Ну тогда почему же вы сами, — не выдержала Марина, — почему вы сами, понимая и, главное, зная все это, сами стали грязными делами заниматься? Тоже — от душевного разврата?
Не поднимая глаз, Гусева раздельно ответила:
— Вот именно — от этого же самого. Идеалов и принципов у меня никаких других нет. Да и не верю я в идеалы…
Чувствуя страшную усталость от этого неожиданного разговора, Марина повернула голову к окну. Там уже стало совсем темно.
— Не хотите разговаривать? — понимающе кивнула Гусева. — Так ведь, как говорится в русской пословице, правда глаза колет. Понимаю, что растревожила вас… А самое главное — кто растревожил?! — насмешливо воскликнула она. — Какая-то спекулянтка, которая, можно сказать, и семилетки не закончила! Впрочем… — Гусева потянулась за шарфиком и повесила его на гвоздь, — впрочем, у меня всю жизнь складывается такая ситуация, как говорят в газетах. Вот клиентка у меня была одна. Кругом от меня зависела, потому что аппетиты были большие и из долгу она у меня никогда не выходила. А как приду к ней, так она меня дальше передней не пускает, и если муж дома, то за портниху рекомендует. Вот я однажды, стоя в передней и воспользовавшись присутствием самого — он пальто коверкотовое, на мои же деньги приобретенное, в этот момент на свои ответственные плечики надевал, — я возьми и скажи Эльвире Марковне: «Когда, говорю, вы мне думаете должок отдавать? Сейчас или зайти попозже?». А сам сразу как встрепенется: «Какой долг? Ты разве за последние платья не рассчиталась?» Тут моя дамочка захлопотала, куда вся полнота фигуры делась! «Ах, ах, я вас провожу, Алла Гавриловна!» — это она мне. А мужу: «Да там пустяк остался, ты не беспокойся…» Хорош пустяк, думаю, полдюжины гарнитуров, да браслет с часиками, да чистыми деньгами около двух тысяч. Муж только за дверь, а она передо мной чуть не на коленки бросается. «Подождите, дорогая, ради бога, подождите… И при муже… прошу вас… никогда…».
Марине вдруг стало душно. Она расстегнула ворот блузки.