— Настоящие саботажники! — добавила Маша. — Вот бы взять вас всех, да сфотографировать, да на фронт карточки разослать. Да с надписями на обратной стороне: такая-то и такая, имя, фамилия, год рождения и откуда родом. И письма написать, что вот, мол, дорогие бойцы и защитники, не узнаете ли среди этих пацанок своих сестренок или, может, дочерей?
— Ой, что ты, Соловей! — испуганно воскликнула Клава, отнимая от лица мокрую тряпицу.
— Что «Соловей»? Не правда, что ли, что позорно вы поступаете? Саботажники вы, предатели самые настоящие! Обычаи соблюдаете, закон воровской? Эх, вы, сопливые щенята! Собираете чужие объедки и поскуливаете — сами себя тешите! Кончено, бригадир! — повернулась она к Марине. — Хватит дурочек валять. Хрен с ними со всеми. Идем завтра к капитану…
— Ой, девчонки… Начальник!
— Бригада, внимание! — запоздало предупредила Марина, увидя в дверях Белоненко.
— Здравствуйте, — сказал он и отбросил капюшон плаща.
— Здравствуйте, гражданин начальник, — вразброд ответили девчонки, разом поднимаясь с пола, отряхивая юбки и торопливо поправляя волосы и платки.
— Поздновато засиживаетесь, — он взглянул на наручные часы. — Ну, как работается? — и подошел к столу. — Это что у вас — выработка? — потрогал он сиротливую кучу варежек.
Марина стояла, опустив глаза, чувствуя, как все внутри у нее замирает. «Господи, — думала она, — господи… вот ужас…».
— Так… — произнес он и сел на скамейку. — А что это вы свою бригаду в угол загнали? Наказанье, что ли, у вас такое? Или игра? — Он пододвинул к себе варежки. — Одиннадцать штук? Выработка всей бригады? Солидно… А завтра как будет? Сколько думаете дать?
— Надо — девяносто, — пробормотала Марина.
— Ну, а что скажет бригада? Сколько дадите завтра? У вас, кажется, кончается освоение? Так, бригадир?
— Да, гражданин начальник…
— Девяносто вам, конечно, не дать… Отлично связаны эти варежки. Узнаю работу… А вы, Воронова, крючком вяжете?
Марине сделалось жарко: Белоненко рассматривал варежку, связанную крючком. «Ну, только этого не хватало…» — не зная куда деть глаза, думала она.
— Я только еще учусь…
— Освоите… Дело несложное. Ну, так что решим относительно завтрашней выработки?
В тишине раздалось громкое чихание и осипший голос Мышки:
— Ш-ш-што! — Она стояла недалеко от капитана, крепко прижимая тряпочку к носу.
— Ты что сказала, Смирнова? Э-э, да ты, брат, совсем расклеилась. Где это тебя угораздило? Бригадир, у вас в бараке сквозняки, что ли?
«Знает все… И про ящики тоже…».
— Нет, гражданин начальник, сквозняков нет.
Клава чихнула. Капитан осмотрел ее с головы до ног.