— Мелатонин, да? — переспрашиваю я и отворачиваюсь, чтобы ему не на что было смотреть.
Это не очень помогает. Мы всегда храним в памяти лицо. В нем заключается наше своеобразие. Оно показывает, какие мы на самом деле. Хуже всего то, что выражение лица несет в себе примерно две трети информации, которую мы получаем от общения друг с другом. И если вы потеряли это выражение — как случилось со мной, — социальные последствия оказываются катастрофическими.
— Несколько лет назад я принимал его… может быть, мне стоит попробовать снова.
— Думаю, он вам понравится, — уверяет заместитель премьер-министра. — Вам наверняка станет лучше.
Он вновь отворачивается к залитому светом рампы профилю президента, но я уже услышал новые нотки в его голосе. Они едва уловимы, но безошибочны. Для того чтобы понять, что к вам почувствовали жалость, переводчик не требуется.
— Я должен… мне нужно проверить, привезли ли мед и чай, — говорю я и отступаю на шаг. Заместитель премьер-министра не дает себе труда повернуться.
Пробираясь в темноте за кулисами Центра сценического искусства, я протискиваюсь между пальмой из папье-маше и гигантским зазубренным утесом из пенопласта — декорациями постановки «Король-лев», главный персонаж которой сейчас находится от меня по другую сторону театрального занавеса.
— …многие страны обращают в сторону Соединенных Штатов Америки свои взоры, полные надежды, которую мы просто не имеем права недооценивать… — доносится до меня голос Мэннинга, который, похоже, перешел к более содержательной и серьезной части своего выступления.
— …даже сейчас, когда нас ненавидят во многих уголках света, — шепчу я про себя.
— …даже сейчас, когда нас ненавидят во многих уголках света, — вторит мне голос президента.
Эти слова говорят о том, что его выступление продлится еще сорок одну минуту из запланированных пятидесяти семи, включая момент, который наступит ровно через тридцать секунд, когда президент откашляется и сделает трехсекундную паузу, чтобы показать, насколько он серьезен. Куча времени, чтобы перевести дух.
У двери в задней части сцены стоит еще один агент Секретной службы. Джей. У него толстый приплюснутый нос, приземистое квадратное телосложение и самые женственные руки, которые мне когда-либо приходилось видеть.
Кивнув в знак приветствия, он замечает капли пота у меня на лбу.
— С тобой все в порядке? — Как и все прочие, он украдкой бросает взгляд на мои шрамы.
— Просто устал. Эти полеты в Азию меня доконают.
— Мы все тоже ведь не спали, Уэс.
Типичный служака. Никакого сочувствия.