Джон встретил Бонни в аэропорту. Серебристый мех касался ее лица.
— Бонни, — сказал Джон, обнимая ее, — ты стала еще красивее.
— Это оттого, что меня бабушка откормила. Я поправилась на пять фунтов.
Бонни была в восторге от заснеженной Шотландии. Она старалась выведать у Джона побольше новостей.
— Кто будет на вечеринках?
— Все. Много людей приехало из Лондона. Сегодня самый большой бал. Надеюсь, ты не слишком устала.
— Нет, полет не был утомительным, я всю дорогу спала. Кстати, Энгус вернулся?
Джон посмотрел на Бонни, которая беззаботно теребила перчатки.
— Не знаю, но если он и вернулся, его бы не пожелали здесь видеть. Все его слишком хорошо знают.
При мысли о том, что Энгуса бойкотируют местные богачи, сердце Бонни сжалось.
— Да, — сказала она, — какой стыд, что несчастный человек становится изгнанником.
— Он этого заслуживает, — твердо сказал Джон. — Бонни, ты ведь не собираешься пойти на жертву ради него. Даже у Терезы хватило ума выбросить из головы этого человека.
— Не знаю, Джон. Посмотрим, что будет. — Она представила себе, как танцует с Энгусом.
Тереза ждала Бонни в доме Макгрегоров. Макгрегоры выглядели, как английские овчарки. Все они имели пышные шевелюры и бледно-голубые глаза. В семье было семь братьев и сестер. Сэр Ян Макгрегор был глухим. С собой он носил медную слуховую трубку, которую часто вставлял в ухо, но редко кого мог выслушать до конца. Он крикнул Бонни:
— Бонни? Ты не можешь быть Бонни! Это не имя, это слово![6]
Его жена Шарлотта, носившая очень высокую прическу, крикнула ему в трубку:
— Дорогой, она ведь американка. У американцев смешные имена.
— А! — понимающе кивнул он. — Ты жуешь жвачку?
Бонни кивнула. Старик остался доволен. Тереза увела ее от шумной семьи, окружившей девушку.
— Я покажу тебе твою комнату. — И она взяла Бонни за руку.
— Хорошая идея, — с облегчением вздохнула Бонни.
Она раньше никогда не останавливалась в замках и сразу же дала себе слово никогда больше этого не делать. Одно дело — гулять по замку Уиндзоров, чувствовать историю, смотреть на красивую мебель и гобелены, но совсем другое дело подниматься по винтовой лестнице. Вскоре они с Терезой очутились в каменной камере с узенькими окнами. Бонни присела на одну из коек больничного вида.
— Здесь немного пустовато.
Тереза прыгнула на кровать.
— К счастью, я не буду сегодня здесь спать. Я влюбилась в Патрика Фитцгиббона и планирую соблазнить его именно сегодня.
В дверь постучали. Мальчик, одетый в шотландскую юбку, держал огромный букет цветов. Девушки застыли в ожидании.
— Для мисс Бонни Фрейзер, — произнес мальчик.