— Августина говорит, это из-за того, что они пуритане.
— Наверное. Долго к этому надо привыкать. — Бонни быстро надела платье, заколола волосы на макушке.
— Ты похудела, — сказала Мора.
— Я знаю. Я влюбилась.
Мора рассмеялась:
— Если бы я от любви похудела. Когда я влюблена, все что я делаю — так это налеты на холодильник, ем шоколад коробками. Кстати, я буду ужинать с тобой.
— Здорово.
Девушки, болтая и смеясь, спустились по лестнице вниз.
Августина ждала их за столом.
— Расскажи мне о семье Бартоломью, — попросила она Бонни.
— Ну ладно. Сначала нужно рассказать про их пищу. Кроме того, что мы ели у Уинни, их домоправительницы в Саффолке и одного вечера, где хозяйка — не англичанка, пища была ужасной.
Бонни принялась рассказывать о пудингах и их различных степенях загустевания. Августину это сильно удивило, а Мора смеялась.
— Какой стыд. До времен королевы Виктории английская кухня и умение развлекаться считались лучшими в мире. — Августина вытерла рот краем салфетки. — Думаю, Англия потеряла свое сердце, когда рухнула империя. Странные люди эти англичане. Живут на крошечном острове и все еще хотят править миром. Тогда как другие страны Европы довольствуются лишь захватом небольших колоний. Нет, англичанам надо помочь и выселить их куда-нибудь с острова. Вот тогда они будут вспоминать свою родину с любовью. Странно. Мне всегда казалось, что у англичан должно быть что-то, ради чего стоит умирать, тогда как у американцев должно быть что-то, ради чего стоит жить.
Бонни знала, как умна ее бабушка.
— Ты права. Мэтью хочет поехать за границу спасать языческие африканские души. Они не работают в других странах. Джон говорит, что чувствует себя обманутым. А я не могу себе представить, что пятьдесят шесть миллионов человек толкутся в таком замкнутом пространстве. В Лондоне не хватает места для всех.
После обеда Мора оставила Бонни с бабушкой наедине. Бонни сидела в кресле-качалке, не сводя глаз с огня.
— У тебя усталый вид, девочка, и ты похудела.
— Я знаю, я влюбилась, бабушка. Только не говори никому. Я имею в виду, никому из Бартоломью.
Августину это удивило.
— Почему нет? Тебе нечего скрывать, не так ли?
— Нет, это не так. Я хочу подождать, пока не буду в нем уверена. — Бонни чувствовала себя виноватой, потому что никогда раньше не кривила душой. Она еще точно не знала, что скажет родным, но понимала, что все будут шокированы. Она осторожно заговорила о печальном прошлом Энгуса. — …Вот видишь, бабушка, ему нужна моя любовь.
Несмотря на свою мудрость, Августина очень мало знала о делах сердечных.