— Если успеешь, — иронически улыбнулась та. — Смотри, Наташка все-таки наложила на него лапу! Она тебя привезла? Ну, так на обратную дорогу не рассчитывай. Хочешь с нами? Я вас с Лейлой подкину до города, а там уж сами…
Я согласился, прежде всего потому, что ненавижу быть третьим лишним, а Наташа слишком явно увивалась вокруг Кости, помогая убирать со стола. Она по-хозяйски смахивала одноразовую посуду и бутылки в пластиковые пакеты для мусора, зажигала припасенные свечи, о которых все забыли, и судя по всему, никуда не торопилась.
Стас укатил первым, за ним выехали на дорогу Борис и Лена. Ирина, набрав родниковой воды в канистры и помявшись немного у стола, тоже почувствовала себя лишней и, обиженно бросив «пока!», умчалась на своей новенькой «Хонде». Лейла задержалась, прощаясь с Наташей, и мы с Ксенией не раз успели ее выругать, стоя на дороге, возле машины с работающим мотором.
Я не заметил, как из темноты появился давешний сторож, и обернулся, только когда на меня залаяла его собачонка.
— Все там уехали, или еще кто есть? — пожелал знать этот сморщенный реликт.
— Хозяин остался, — кратко ответил я и принялся терзать свой телефон, упорно не желавший находить сеть.
— Какой он хозяин? — протянул старик, явно не считая разговор оконченным. — Хозяева умерли.
— Да он же наследник! — вмешалась Ксения, любившая точность в таких вопросах.
— Какой он наследник? — тем же сварливым тоном возразил старик, предпочитавший изъясняться с помощью риторических вопросов. — Наследник-то умер.
— Один сын умер, зато второй…
— Какой он им сын?! — Старик заметно начинал сердиться, не встречая понимания. — Он приютский!
— Что?! — ахнула Ксения. — Да вы о ком говорите?! Вы с кем сегодня разговаривали при мне?! Его зовут Костя!
— Они его усыновили, а он их в яму… Сын, тоже… Крапивник он! Не приведи Бог… — Продолжая гневно бормотать, старик медленно удалялся, и его голос заглушался подхалимским лаем собачонки. Мы его не останавливали, и когда появилась наконец запыхавшаяся Лейла, не стали ее упрекать.
До Москвы ехали молча, если не считать того, что Лейла, растянувшись на заднем сиденье, болтала по телефону сперва с мужем, потом с сыном, а напоследок с той самой подругой, находившейся в затяжной депрессии. Мы с Ксенией только переглядывались, не решаясь обсуждать заявление сторожа. Нам обоим казалось, что мы случайно узнали чужую тайну, посвящать в которую никого не имели права. Во всяком случае, я именно так себя и чувствовал. Уже в Москве, подъезжая к станции метро, Ксения отрывисто проговорила: