После концерта ко мне прибежал администратор и пригласил от лица руководства на after party. В банкетном зале гуляло все руководство местных органов внутренних дел. За главным столом сидели начальник УВД, главный гаишник с женой, крупный бизнесмен с криминальным прошлым и мой прокурор.
Крупный бизнесмен сразу протянул мне рюмку водки и спросил:
— А вы меня не помните?
Я выстроила на лице гримасу воспоминаний, но все равно не вспомнила.
— Вы хотели мужа своего убить, когда он вам ребенка не возвращал. А я вас отговорил… Ну, неужели не вспомнили?
Я готова была сквозь землю провалиться.
Он еще сказал это так громко, весь стол слышал…
Как реагировать — то ли заржать и перевести в шутку, то ли грустно ответить: «Зря отговорили».
Выручил начальник УВД:
— Ну давайте выпьем! За нас с вами и жуй с ними! Ха-ха! Троекратное ура, ура, ура!
Через два дня, выдержав смысловую паузу, прокурор позвонил сам.
Я вам скажу — как же это приятно видеть рядом с собой мужчину, не требующего доработки. Когда и рост есть, и стать есть, когда не надо мысленно «доделывать» лицо. Внешний вид у него был как с обложки журнала. Глянцевого издания типа «Отличник МВД» или «Служу России». Сидеть с ним в ресторане и идти по улице было одно удовольствие.
Помню, был у меня друг, который на полголовы не дотягивал до моего подбородка. Я всегда старалась идти или на шаг вперед, или чуть отставать. Причем комплексовала я, а не он. Он-то вприпрыжку семенил рядом и чувствовал себя абсолютно комфортно. По слухам, женился на волейболистке.
Петр (как он позволил себя называть) ухаживал как гусар. Цветы — рестораны — прогулки при луне.
Рассказывал он очень интересно, но в основном про трупы.
— Привет, очень скучаю по тебе, — томно произносил он в трубку.
Петр был на ответственном посту, и мы не могли встречаться днем. Правда, беседовали иной раз по часу, пока он вдруг не обрывал разговор: «Все, не могу больше говорить, уехал на труп».
Жуть, страшно? Еще как! Я тоже сначала ежилась от такой правды жизни. Особенно когда Петр спокойно рассказывал мне, как вылавливали утопленника из Москвы-реки или вытаскивали из петли женщину.
Ух и уважала я его! Каждый день видеть одну чернуху, так умом можно тронуться.
А еще я видела в нем защитника — если я утоплюсь или повешусь, он первый придет ко мне на помощь.
Профессия наложила отпечаток на характер Петра. Он практически не воспринимал юмора. Его самыми ходовыми шутками были: «Грызоглазовы в неволе не размножаются» и «Моя фамилия Птичкин, и я вечно в пролете». Эти милые, но не смешные шутки он мог повторять сто пять раз на дню. Еще он любил песню «Скрипач а идиш Моня». Впрочем, на этом все.