Там везде бассейны, даже возле серых построек семидесятых годов найдется свой маленький, но уютный бассейнчик. Поэтому в океане купаются в основном туристы. Стараются урвать свой кусок природы.
Дата отъезда застала нас врасплох. Мне уезжать не хотелось, с квартирой мы не определились, а погода только начала налаживаться. Хотя погода интересовала меня меньше всего. В Москве вообще была зима. И там не было Олега. А здесь хоть в ливень, хоть в ураган тебя обнимают такие желанные руки.
— Это наша последняя ночь, — грустно сказал Олег.
— Крайняя, а не последняя, — пошутила я, чтобы не расплакаться.
Мы сидели на кухне и разговаривали о будущем, в которое каждый из нас верил с трудом.
— Не улетай, поменяй билеты, — попросил Олег.
— Василиса не останется. Да и потом, что изменит лишняя неделя? Лучше ты прилетай в Москву. Будешь жить у меня, — предложила я.
— А чем я там буду заниматься? — удивился Олег.
— Ничем. Как и здесь. Только там мы будем вместе.
— Я не для того уезжал, чтобы вернуться. Лучше ты возвращайся скорее, и мы снова будем вместе.
Логично. Зачем он тогда уезжал? А уезжал он, чтобы держать в руках монеты с надписью о вере в Бога, чтобы быть частью природы, а не частью магнитных бурь, чтобы любить тех, кто едет за любовью.
Я поцеловала его на прощанье и ушла к Василисе.
И всю ночь слушала, как стучали наши сердца, только уже не в унисон.
Москва встретила нас унылой хлябью. Тут же подскочило давление, начался насморк и, что самое неприятное, осип голос после неистового самолетного кондиционера. Все пассажиры кутались в пледы, чихали, кашляли и молчали. Потому что думали: кто я такой, чтобы ради меня одного утепляли воздух? Терпеливая покорная людская масса.
Мы переписывались с Олегом каждый вечер. Обменивались шутками, одевали и раздевали друг друга словами. Потом созванивались, чтобы объединиться в одно дыхание и вместе помолчать. Мы рвались через коммутаторы цифровых потоков, продирались по волоконно-оптической связи в желании быть единым целым, пусть даже в цифровом формате.
— Скажи что-нибудь, — молчала я.
— Прилетай скорее, мне плохо без тебя, — молча отвечал он.
Обычные слова. Но когда любишь, даже обычные слова расцвечены миллионами ярких лампочек.
Мой день начинался к пяти часам вечера, когда в Америке просыпался Олег. Я ждала, когда засветится мой скайп и я прочту обычное американское приветствие: «Привет! Как ты?» Это уже в подкорке у американцев — вежливое «как ты?» И я с удовольствием отвечала по-нашему, по-российски: «Плохо». Пусть он, как мы, а не я, как они. Я всерьез начала готовиться к возвращению. Если месяц там, а потом два месяца в Москве, то можно и дела делать, и счастливой быть. А там, глядишь, и он втянется. И переедет ко мне в Москву.