Честно говоря, меня слова Олега пугали. Но Галина в их смысл не вдавалась, ласковый ручеек речи сына действовал на нее успокаивающе. Из закрытых глаз женщины скатывались слезинки. Держась руками за больное горло, она с болезненным усилием пыталась сглотнуть мифические комки. Наташка с неприступным видом подметала осколки кувшина, делясь с ними своим видением катастрофических последствий проявленного тяжело больной Прутковой непослушания.
— Галина просто не хочет вмешивать в эту историю милицию, — миролюбиво пояснила я. — Едва ли врач «скорой» поверит, что она пыталась сама себя удушить. — И с нажимом подчеркнула: — А причины для боязни, поверь, у нее весомые. — Выдержав небольшую паузу, предложила: — Наталья, тут в столе баночка с медом, может, напоим ее?
— Только сначала перетащим на диван, — смилостивилась подруга. — Олег, твоя мать постоянно здесь проживает?
— Да в общем-то нет, — с кряхтеньем отрывая Галину от пола, сказал он. — Большую часть времени она проживает в своем вагоне, а здесь появляется во время отгулов, в Москве у нас квартира тесновата. А вы мне можете объяснить, что случилось?
— Можем. Но чуть позднее, — опередила я Наташку с ответом.
— Оставь, наконец, масло в покое! — рассвирепела она и вырвала из моих рук пластиковую бутылку. — Вот неймется человеку, не знает, куда бы еще залить. Помоги Олегу, не видишь, он на себе Галину прет.
Я попыталась подхватить Галину под руку, но мне не удалось переложить часть ее веса на себя. Так и доплелась до дивана лишним грузом. С облегчением шлепнувшись на него прежде Галины, спросила:
— А кто такой Ярик?
— Ярослав. Сын моей жены от первого брака и мой приемный сын. Ему четыре года. Отличный парень.
Олег оперативно поднял с пола подушку, аккуратно отряхнул и вежливо попросил меня с дивана. Уложив на него мать, повернулся ко мне.
— Если не трудно, поднимите с пола одеяло. А если вам интересно, кто такой Мурзилка, то это соседский кот Мурзик. Частенько у нас столуется. Мама, когда устроилась работать проводницей, говорила, что хочет наконец мир посмотреть.
— Ага, в промежутках между мучительным кратковременным сном и каторжной явью, — встряла Наташка. — Не сомневаюсь, что особенно привлекательно выглядят многочисленные перроны вокзалов. Изысканная серость асфальта, чокнутые пассажиры, как с голодухи выскакивающие на каждой остановке за едой или выпивкой… А у нее вообще какая-нибудь профессия есть?
— Она библиотекарь, если сейчас это можно считать профессией.
— Замечательно! А ты тоже библиотекарь?
— Я по образованию музыкант. Скрипач в свободное от основной работы время.