Нефертити зря радовалась, ее соперница тоже ходила в храм и тоже молилась. Но не о любви и спокойствии, а о возможности заполучить себе фараона окончательно. Кийе было наплевать на душевные качества и устремления Эхнатона, он пер-аа, и этим все сказано! Человек, который способен сделать ее царицей богатейшей страны, мог быть каким угодно уродом, хоть физическим, хоть нравственным, главное, чтобы он выполнял ее прихоти. Это тощей, безгрудой египтянке важны идеалы супруга, Кийе нужна синяя корона царицы. И чтобы заполучить ее, наложница готова стонать, изображая страсть под кем угодно, хоть под старым сановником Эйе. От попытки отравить соперницу Кийе удерживало только опасение и самой лишиться жизни.
Кто знает, как было бы, но случилась беда.
– Ваше величество…
Нефертити вскинулась, с трудом просыпаясь.
– Ваше величество, царевна Макетатон…
– Что?! – Весь сон словно смахнуло с ресниц.
– Она вся горит.
Царица метнулась в комнату дочери. Макетатон действительно горела огнем, словно это не девочка, а раскаленная печь с углями. Рядом хлопотал вызванный ее кормилицей царский лекарь Пенту.
– Что с ней? – не дожидаясь ответа, Нефертити присела на край ложа царевны, взяла дочь за руку.
Та бредила, слипшиеся от пота волосы прилипли ко лбу, к подголовнику, дыхание хриплое и тяжелое.
Кормилица, обливаясь слезами, объяснила:
– Еще вечером царевна пожаловалась на небольшое недомогание, она рано легла спать, а потом вдруг стала вот так гореть и метаться.
– Давно?
– Нет, совсем недавно, но уж очень сильно. Я сразу позвала лекаря и отправила служанку за вами…
– Что с ней, Пенту?
– Пока не понимаю, Ваше величество.
Лекарь действительно был растерян, применять обычные способы лечения с призывом помощи других богов нельзя, а как лечить только с помощью Атона, он попросту не знал.
– Почему ты ничего не делаешь?
– Ваше величество, я дал средство, снимающее жар, но…
– Да говори же ты, наконец! – Нефертити поняла, что лекарь что-то скрывает.
– Любые другие средства должны сопровождаться чтением молитв другим богам, иначе на помощь рассчитывать трудно.
Нефертити поняла, но ответить не успела, в комнату вошел сам Эхнатон. Все пали ниц перед фараоном.
– Что с ней?
– Эхнатон, она больна, и лечить ее без помощи других богов невозможно. – Фараон в ответ поморщился, как делал всегда, когда слышал неугодное. Но сейчас Нефертити было наплевать на его недовольство, ее бедная девочка металась в бреду. – Пер-аа, позволь принести жертвы другим богам, просить их о помощи.
Эхнатон вскинул голову, насколько позволяли окостеневшие позвонки, фыркнул: