– Я не знаю, – пробормотал Ведьмакин беспомощно.
– Но ведь вы почему-то сказали – «Катя»! – тормошил его Горецкий.
– Я не знаю, – повторил Ведьмакин.
У него был крайне озадаченный вид. Что-то очень важное для него сейчас всплыло, но в чем ценность этого воспоминания – он понять не мог и мучился от собственной беспомощности.
* * *
Катя вид имела заговорщицкий. Никифор держался молодцом, старательно изображая скучающего туриста на прогулке, зато Катя была – вылитый Джеймс Бонд на задании.
– Катька! – сказала что-то заподозрившая Алла Михайловна и шутливо пригрозила дочери пальцем. – Я тебя не узнаю. Что-то с тобой происходит!
Екатерина хихикнула. Никифор глянул на нее строго, и Катя тайну сохранила, потому как такой у них с братом был уговор.
После захода солнца набережная в Ларнаке приобрела по-средиземноморскому романтичный вид. Круглые плафоны фонарей отбрасывали свет, который растворялся в бархатистой тьме южной ночи. Пальмы казались декорациями в какой-то театральной постановке. Вместе с волнующими запахами вкусностей и специй из близлежащей таверны приплывала греческая мелодия, которую тут же подхватывал и уносил куда-то далеко легкий пахучий ветер.
Семейство Ведьмакиных прошло по набережной и как бы случайно оказалось у причала. Покачивались на волнах яхты и катера. На мачте одной из яхт горел фонарь, мачта раскачивалась, и казалось, что эта какая-то звезда обезумела и мечется по ночному небу. Кое-где на островках плавучей тверди кипела жизнь: там угадывались силуэты людей и доносилась разноязыкая речь морских странников, нашедших кратковременный приют в бухте Ларнаки.
Ведьмакины шли по причалу, Катя скользнула взглядом по пришвартованным катерам, выискивая знакомое название, нашла, обрадовалась и незаметно сжала руку брата. Катер был расцвечен огнями, и в каютах его горел свет, но нигде не было видно людей. Катя шаловливой кошкой перебежала по трапу на палубу, Алла Михайловна остановилась, не решаясь последовать за дочерью, но Никифор потянул ее за собой:
– Пойдем, ма!
– А можно? – сомневалась Ведьмакина, делая неуверенный шаг.
– Конечно, можно! – сказал Никифор.
И они вдвоем поднялись на палубу. Катя уже бежала вперед, на нос катера, огибая палубную надстройку и заглядывая по пути во все иллюминаторы подряд, и Алла Михайловна с Никифором последовали за ней.
Катя стояла на носу и смотрела на близкий берег, протянувшийся по правую руку, – там была набережная, по которой они только что шли и где оставили свою машину, там были отели, где светились окна, а слева огней не было, и туда они сейчас должны были отправиться.