– Списки эти из моего кабинета выносить нельзя, – сказал Калюжный, – а я бы очень хотел, чтобы эти списки, фамилию за фамилией, просмотрел Ведьмакин. Может быть, что-то ему и вспомнится.
– Значит, сюда Ведьмакина будем приводить? – спросил Горецкий и взял из стопки следующую папку. – Разрешите взглянуть, товарищ генерал? Здесь тоже фамилии?
– Смотри, конечно. Тебе тоже эти списки надо бы просмотреть внимательно. Знакомые фамилии ты тут вряд ли встретишь, но тебе на всякий случай надо быть готовым – если Ведьмакин вдруг о ком-то обмолвится ненароком.
Горецкий перелистывал страницы.
– Так Ведьмакина мы сюда привозим? – снова спросил он.
– Да. В этом кабинете будешь с ним сидеть и глаз с него не спускать. Никакого копирования, никаких записей, никакой фото– и видеосъемки. Прочитал – и до свидания!
– Понятно, товарищ генерал!
Горецкий закрыл папку, положил ее на стол, а руки прижал к коленям, отчего стал похож на прилежного ученика. На самом деле он не хотел, чтобы было видно, как дрожат его руки. Он только что увидел в списках знакомую фамилию. Нефедова Евгения Николаевна.
* * *
Алле Михайловне Ведьмакиной сделали укол, и очень скоро она успокоилась, движения ее стали вялыми, а взгляд затуманился. Ни дать ни взять выпившая лишнего женщина, которую к тому же еще и укачало на морской прогулке, ей бы побыстрее добраться до кровати и заснуть.
Ночная Ларнака не спала. На залитой огнями фонарей набережной по-прежнему была слышна музыка, а праздношатающейся публики нисколько не убыло. Судно подошло к причалу, Корнышев уже стоял наготове, держа под руку Аллу Михайловну, и когда судно ткнулось в причал, Корнышев и Ведьмакина тотчас же его покинули и пошли по причалу к берегу. Алла Михайловна обернулась. Судно отчалило. И никто их с Корнышевым не сопровождал. А вокруг были люди. И почти наверняка где-то близко есть полиция. Алла Михайловна остановилась.
– Что такое? – спросил Корнышев.
Алла Михайловна молча смотрела на него. Если бы не сделанный ей на борту судна укол, она бы смогла сейчас все внятно Корнышеву объяснить, но после укола мысли ее были размыты, и она никак не могла выстроить фразу, которая, казалось, уже вертелась у нее на языке, но никак не давалась ей.
– Я с вами никуда не пойду, – сказала она.
– Не надо капризничать, – попросил Корнышев.
– Я обращусь в полицию.
– А ваши дети? – напомнил Корнышев.
– Вас заставят…
– Кто заставит – киприоты? – пожал плечами Корнышев. – Я всего лишь турист. Отдыхаю здесь. И скоро улетаю на родину. Если у киприотов ко мне возникнут вопросы, за меня заступится наше посольство. А за вас наше посольство заступится? И я опять напоминаю вам о ваших детях. Вы ведь хотите с ними встретиться?