– Вы были стюардессой? – осенило Китайгородцева.
– Да. На международных линиях.
На одном из рейсов и познакомилась, наверное, с Проскуровым.
– А сейчас бы мне в Муром, – сказала Виктория мечтательно. – Вот где красота.
И сразу появился повод задать волнующий Китайгородцева вопрос.
– Извините, что я об этом спрашиваю, – произнес он. – Алеша – он ведь в Муроме родился?
– Да, – просто ответила Виктория.
На Китайгородцева даже не посмотрела. А взгляд ее затуманился, будто вспомнилось ей, как оно там, в Муроме, было год назад.
– Хотя это, конечно, планировалось сделать за границей, – призналась она. – Подальше от нашей медицины. А получилось так, что к нашим врачам угодили. Да к тому же не в Москве, а на периферии. Бр-р-р! – передернула плечами и засмеялась. – Это я тогда так думала – что кошмар и ужас. Схватки раньше времени начались, меня в машину и в больницу. Я, как увидела роддом, сразу подумала, что там меня и зарежут, – снова засмеялась. – А в итоге все прошло гладко. И Алеша родился живой, и меня не покалечили. Люди там хорошие. Я обрыдалась вся, когда выписывалась оттуда.
– Но условия, наверное, были там не очень, – осторожно предположил Китайгородцев. – По десять человек в палате…
– Я одна была. Муж все устроил.
– И ребенок с вами?
– Приносили.
– Он не в палате с вами был?
– Нет. Первые сутки я спала. Перетряслась во время родов, а потом отключилась. Вроде и не сплю. Тут болит, там болит, только повернешься – боль везде, а глаза открывать не хочется. Хочется, чтобы оставили в покое. А потом, когда пришла в себя, у меня молока не было. Так что ребенка мне приносили только посмотреть.
– А чем же малыша кормили?
– Молоком. Грудным. Там женщина лежала. Из местных. У нее как раз тоже мальчишка родился. Она и начала кормить двоих. Хорошая такая женщина. Людой ее звали. Так что у нашего Алеши есть сейчас где-то молочный брат.
* * *
Вечером на площадке для барбекю развели огонь. Проскуров лично зажаривал по-воробьиному мелкие тушки перепелов. Здесь же находились Виктория, Алеша и няня, Петя Проскуров и Алексей Алексеевич. Этот наспех организованный пикник со стороны выглядел как прощальный семейный ужин. Таким он, впрочем, и был. Виктория и Алеша вскоре отбывали за границу, а Проскуров-старший с сыном уезжали в Муром, и оттого под проступившими на летнем небе звездами всем было грустно и чуточку тревожно, как часто случается с людьми перед дальней дорогой.
Через какое-то время Проскуров передоверил свои поварские обязанности Пете, а сам взял на руки Алешу и разговаривал с ним, показывая на огонь, на улетающие к небу искры, и на небо, постепенно пропитывающееся чернотой близкой ночи.