– И я, в общем, говорю: все твои программы – класс!
– Человеку надо помочь, – негромко произнес Жихарев.
– А? – не сразу среагировал Борис.
– Помочь, говорю, надо.
– Кому?
– Вот ему, – Жихарев кивнул в мою сторону. – Они там новую программу готовят. Вроде как в центре управления ядерными силами дело происходит.
– Ну?
– Большой зал, пульты лампочками подмигивают…
– Ну? – опять повторил непонятливый Борис.
– А зала-то и нет, – подвел его к очевидному дипломатичный Жихарев. – Такого, знаешь, огромного. Чтоб под землей. Бункера, одним словом. И снимать им негде.
Борис наконец дозрел.
– Бункер? Для съемок? Так ты меня для того и звал, что ли? Не мог сразу сказать, а? Во, блин! Темнил, темнил! – Он даже руками развел, показывая, насколько обескуражен. – Да с превеликой радостью! В любой день! У меня ж там площадя такие, что…
Он захлебнулся воздухом и замолк, представив, какие же у него там «площадя». Видимо, покупку совершил совсем недавно и сам еще не успел свыкнуться с масштабностью содеянного.
– По дружбе, – сказал Жихарев и выразительно посмотрел на Бориса. – Потому что оплачивать аренду твоего бомбоубежища нечем.
Тот пожал плечами:
– Сколько это по времени?
– Дня три будем декорации ставить, – прикинул я. – Да день снимать.
– Хорошо, – легко согласился Борис. – Приезжайте.
Я с благодарностью взглянул на Жихарева. Он жил легко и так же легко делал дело. За пять минут решилось то, что было моей головной болью весь последний месяц.
– Приезжайте, – повторил Борис. – У меня там есть где развернуться. Я экскурсию проведу.
– У него там вино, – мечтательно сказал Жихарев. – Куда там криковским подвалам! Бутылочка к бутылочке. Раритетные, вековой пылью припорошенные…
Он засмеялся. И Борис засмеялся тоже. Поскольку один я ничего не понимал, Жихарев мне объяснил:
– Он специально их пылью покрывает, бутылки-то. Жульничает.
– Не жульничаю! – возмутился Борис. – На каждой бутылке год выпуска есть. Так что все по-честному. А пыль – это так, для понта. Пыли там, в подземельях, до черта. – Это он уже мне сообщал. – Я бабушек своих прошу, ну из обслуги которые, чтобы метлами раз в день там махали. Они пыли нагонят, пыль потом на бутылках оседает. Ко мне приезжает оптовик за вином, я его веду к своим стеллажам, а там – ну Франция, в общем, чистая. Вековая пыль, эксклюзивные вина. Ха-ха-ха!
– У него на складе вино месяц попылится, и в цене вырастает вдвое, – смеясь, сказал Жихарев.
– Не вдвое, а на пятнадцать процентов, – осклабился толстячок.
И опять Жихарев засмеялся.
А про пыль-то мысль была очень интересная. Много пыли на полу, и ее периодически метут. Та самая изюминка, которой мне не хватало для следующего сюжета. Надо будет запомнить.