Въехали на пригорок. Впереди, справа от дороги, чернел остов сгоревшего грузовика.
– Авария? – заинтересовался Сеня.
– Партизаны сожгли, – ответил Толик. – На прошлой неделе.
Сеня Муравьев рассмеялся, оценив шутку. Смеялся он недолго. Потому что в следующее мгновение Толик выдернул из-под лежащего на заднем сиденье ватника автомат и положил его себе на колени. Автомат был старый, с круглым патронным диском. «ППШ» называется. Муравьев обмер.
– Настоящий? – спросил, не смея поверить.
– Понятно, что не игрушечный.
– А з-зачем?
– Говорю же – партизаны шалят, – отмахнулся Толик.
Перевалили через очередной взгорок. Впереди взорам открылась деревня. Старые, потемневшие от времени дома. Ровные квадратики огородов. И совсем не видно людей.
– Так у вас тут бандиты? – медленно дозревал Сеня. – Бесчинствуют, да?
– Вы поосторожнее с этим. И особенно при них.
– При ком? – изменился в лице Сеня.
– При партизанах. Назовете бандитами – поставят к стенке и шлепнут. У них это запросто.
Ничего еще не понявший Сеня был, наверное, готов тотчас же возвращаться в Москву, но машина уже въехала в деревню и катилась по пустынной улице, и Муравьев всматривался в подслеповатые окна домов с настороженностью и нарождающимся ужасом.
Остановились у одного из домов – на вид такой же, как и все прочие. Но именно здесь должны были разворачиваться основные события. Там, внутри, притаились наши операторы, которые и будут вести съемку.
– Приехали, – объявил Толик.
Из машины он вышел первым. Автомат не выпускал из рук. Муравьев не сделал ни малейшей попытки покинуть пропахший бензином салон.
– Вы чего? – будто бы удивился Толик.
– Я в Москву…
На крыльцо дома вышла преклонных лет женщина совершенно деревенского вида.
– Партизаны были? – буднично осведомился у нее Толик.
– Сегодня не приходили пока, – так же буднично ответила женщина.
– Может, и не будут, – сказал Толик.
Сказал только для Муравьева. Спектакль начинался.
Сеня несмело вышел из машины. Женщина смотрела на него с интересом.
– Из города, чай?
– Из Москвы, – пояснил Толик.
– Из Москвы! – восхитилась женщина.
Спустилась с крыльца и стремительно приблизилась. Глаза горели, а руки, было видно, сами собой тянулись к дорогому гостю. Но не смела притронуться, хотя и очень хотела убедиться, что не мираж.
– Из Москвы! – повторила она потрясенно.
– Вы у нас тут первый за долгое время, – пояснил Толик, обращаясь к Муравьеву. – Не ездят люди. Боятся.
Что-то уже для Сени прояснилось. Насчет дачников. Гиблое тут, судя по всему, место. Бандитский край. Ну надо же, всего в полсотне километров от Белокаменной.