– Где? – дрогнул Сеня. Заглянул собеседнику в печальные глаза, отшатнулся и снова сказал: – Нет, не может же быть! – Правда, уверенности в его голосе заметно поубавилось.
– Вон там его схоронили, – сказал Толик, указывая за окно. – Фотокора этого.
Сеня посмотрел. За плетнем, там, где заканчивался двор, бугрились узнаваемые холмы. Их, этих холмиков, было пугающе много.
– Что это? – дрогнувшим голосом осведомился Сеня.
– А это все партизанские, стало быть, штучки. Многих они тут в расход пустили. Чуть что не по-ихнему – сразу стрельба. Патронов-то много, а дури и того больше.
Муравьев уже совсем скис. Всего в часе езды от этих мест бурлила совсем другая жизнь. В той жизни люди днем ходили на работу, а по вечерам смотрели по телевизору «Поле чудес». Там банкиры вкусно кушали на фуршетах, а певица Алла Пугачева призывала позвать ее с собой. Там работало метро, в котором доблестная милиция отлавливала подозрительных лиц кавказской национальности. И рядом с той жизнью была другая. Ни на что не похожая. В этой жизни хозяйничали страшные бородачи с автоматами. Еще сегодня утром Сеня Муравьев и представить себе не мог, что подобное возможно.
– Но милиция-то! – пробормотал потрясенный Сеня. – Они-то куда смотрят? Неужели никто на этих, прости Господи, партизан заявления не написал?
– Отчего же, – пожал плечами Толик. – Местный учитель в восьмидесятом году заявлял.
– Ну и что?
– Приехал, понятное дело, участковый.
– И что?
– И до сих пор он здесь. Все разбирается, – недобро усмехнулся Толик и кивнул куда-то за окно.
Сеня проследил его взгляд и наткнулся на холмики – те самые.
– И его, значит, тоже? – обмер он.
– Ну. Он же в форме приехал. В милицейской. А она какого цвета?
– Серого, – пробормотал Сеня.
– Вот. Как у фрицев. Так его сразу же шлепнули.
– Сразу?
– Он отбрыкивался, конечно. Кричал, что из милиции. А эти ему не поверили. У нашей родной рабоче-крестьянской милиции, говорят, форма совсем не такая. Так что из полицаев ты, из зондер-команды. Ну ладно, давай выпьем, – предложил Толик безо всякого перехода.
Потрясенный услышанным, Сеня хлопнул стакан обжигающего самогона, хотя прежде никогда больше рюмки водки за раз не выпивал.
Лишь бы Толик его не напоил. Сорвут же съемку. А готовились сколько. То-то будет обидно.
– Откуда они? – спросил Сеня.
– Кто?
– Партизаны эти.
– С войны, стало быть.
– Война закончилась полвека назад! Они бы повымерли все, партизаны!
– Старики повымерли, конечно. Но у них же дети были. А у тех детей – свои дети. Это уже внуки тех, прежних партизан, воюют. А может, и правнуки.