– О достижениях в жизни, да?
– Да.
– И я, следовательно, достижение Антона?
– Угадали. Больше ему в этой жизни похвастать нечем.
Я поймал ее взгляд и неожиданно обнаружил в том взгляде веселый испытующий интерес. «Что скажешь на это? – как бы спрашивала она меня. – Тебя используют, дружище, и как ты на все это будешь в конце концов реагировать?» Она действительно была мудрой и знала цену людям. Сейчас вот, похоже, определяла цену мне. У меня не слишком богатый опыт общения с женщинами, но одно правило я успел усвоить четко: с умными женщинами не юли и не сюсюкай.
– Я приехал сюда из-за тебя, – сказал я.
Я обнимал ее и сквозь тончайшую материю платья чувствовал ее манящее теплое гибкое тело. Ни она клеточка в ней не дрогнула, иначе я бы это уловил. Только опустила ресницы, отгородившись от меня.
– Все время думаю о тебе, – сказал я. – Это какое-то наваждение.
Какая-то теплота поднималась во мне. Когда она доберется до моей головы, я буду готов на любые глупости. Ольга что-то, наверное, уловила.
– Ты же знаешь, что это невозможно, – сказала она.
– Почему?
Она подняла наконец глаза.
– Если общая судьба начинается с чего-то неприятного, впереди, как правило, нет ничего, кроме проблем и несчастий.
– Но это же чушь! – вскинулся я. – Жизнь такая, какой ее строят сами люди!
– Прости меня. Я сейчас не готова ничего ни с кем строить.
Я ее понимал. Если вы пережили сильный шок, все чувства в вас умирают на время. И надо ждать, пока все вернется вновь.
– Я буду ждать, – пообещал я. – Столько, сколько нужно.
Сейчас для меня не существовало никого. Ни Жихарева, ни Антона Бояркова.
– Ты еще придешь в себя, – сказала с печальной улыбкой Ольга. – Любовь – это всего лишь болезнь. От нее излечиваются. Одни раньше, другие позже.
Я не нашелся, что ответить. А в следующую минуту Антон увел ее. Приобнял жену, улыбнулся мне, будто извиняясь, и увлек Ольгу за собой. Я вернулся к опустевшему столу. Моя соседка улыбнулась мне.
– Какая приятная неожиданность, – поведала она. – Никто и подумать не мог, что увидим здесь вас.
– М-да, – отозвался я неопределенно.
– Вы и с Константином дружили?
– Каким Константином?
– Жихаревым.
– Ну, не то чтобы дружил. А почему вы говорите о нем в прошедшем времени?
– Потому что после того, что он натворил…
– А что он натворил?
– Я же все знаю, – понимающе вздохнула она. – И все здесь знают.
– Откуда?
– Телевизор-то все смотрят.
Да, этот чертов ящик донес подробности происшедшего до самых отдаленных кишлаков.
– Еще ничего не ясно, – буркнул я.
– Вскрытие покажет, – усмехнулась моя собеседница.