Ради вот этих нескольких минут мы и затеяли съемку. Человек перед выбором. И его реакция. То, из-за чего нашу программу и смотрят миллионы.
Пауза. Секунда, две, три. Все ждали.
– Да пошли вы к черту! – наконец-то созрел Просекин.
И после этого выдал такое, что уж совсем не имело ни малейших шансов попасть в эфир. При монтаже придется заменить его тираду писком – это «пи-и-и» звучит всегда, если герой использует слова, которых нет в словаре Ожегова.
Он хотел развернуться и уйти, но не успел – я вошел в цех. Просекин увидел меня, узнал и сразу все понял. И про батончики понял, и про пыль, и про все остальное. И сам видел подобное по телевизору многократно, но никогда не смел и думать, что и с ним могут проделать такое. Разыграли. Не удержался и засмеялся. Я подошел и приобнял его. Наши операторы снимали нас уже не таясь.
– А на работу вы приняты, – сказал я Просекину. – Я договорился.
Пусть это будет нашей платой мужику. Испереживался, бедняга.
* * *
Борины владения расположились рядом с Москвой, в небольшом лесочке, к которому от шоссе вела неширокая, покрытая растрескавшимся асфальтом дорога. При въезде на эту дорогу висел запрещающий «кирпич», оставшийся с тех самых пор, наверное, когда в подземных бункерах обитали многозвездные генералы, а охрана на вышках стреляла без предупреждения. Сидевший за рулем Боря смело, по-хозяйски, въезжал под «кирпич», обронив бесстрастно:
– Тута все колхозное, тута все мое.
Попадались идущие навстречу тентованные грузовички. Борины клиенты развозили товар по всей округе.
– У нас там много пустующих помещений, – с довольным видом сообщил Боря. – Выберешь, где будете снимать.
С его слов я уже знал, что приобретенное им сооружение имеет циклопические размеры, но в полной мере представить себе не мог, пока не увидел воочию.
С небольшой, залитой бетоном площадки в чрево земли вел огромный туннель, в который мы въехали прямо на Бориной машине. Здесь светились фонари, и тут и там сновали люди. Мы въехали в огромный, похожий на ангар зал, забитый выстроенными в штабеля ящиками. Среди ящиков обнаружились несколько машин. Их загружали с помощью автопогрузчиков.
– Конверсия по-русски, – откомментировал Боря. – Раньше здесь хранились ракеты, а сейчас польские консервы.
Мы миновали этот зал без остановки, проехали следующий, не меньший по размерам, и только в третьем, оказавшемся пустым, Боря остановил машину. Свет фар выхватывал из темноты уходящие вверх стены и змеящиеся по этим стенам трубы.
– Вот, – сказал Боря. – Отличное место.
Я молчал.
– Снимайте, сколько хотите, – продолжал гостеприимный Боря. – Никто вам не будет мешать.