Я вдруг подумал о том, что и сам Арсений Арсеньевич может быть потомственным дворянином. Если снять с него эту застиранную рубашку да облачить его в парадный мундир – вылитый князь или граф. Князь Дворжецкий. Звучит? Звучит.
Он предложил мне сесть и молча смотрел на меня, вежливо ожидая пояснения причин моего визита.
– В вашей книге меня заинтересовал раздел, посвященный роду Воронцовых, – сказал я.
Арсений Арсеньевич благосклонно кивнул.
– В частности, то, что касается Натальи Александровны Воронцовой, – продолжал я, ободренный.
Будто что-то изменилось в лице Дворжецкого, что-то неуловимое в его глазах промелькнуло, но я поначалу не придал этому значения.
– Наталья Александровна? – переспросил Дворжецкий.
– Да, именно она, – подтвердил я с легкостью.
– А вы, простите, кто?
Тут я опешил.
– Я Колодин.
– Ваша фамилия Колодин? – спросил он так, будто слышал мою фамилию впервые.
– Да, – подтвердил я, все больше удивляясь. – Вы ведь меня знаете?
– Прошу прощения – нет, – сказал он мне, и это было правдой, ведь я видел его глаза.
Давненько мне не доводилось встречать людей, которым я был неизвестен. То есть где-то за границей вдали от туристских троп я мог наслаждаться безвестностью и жить обычной жизнью рядового обывателя, такого же, как все вокруг, но в России меня каждая собака знала, и я уже привык, хотя порой и тяготился.
Я повел окрест взглядом и запоздало обнаружил отсутствие телевизора. Я мог дать голову на отсечение, что и в других комнатах этой квартиры телевизионного приемника нет. Потому что невозможно себе представить черный пластиковый ящик в этих интерьерах. Он был из другой жизни.
Я был вынужден признать, что обманулся.
– Тут какое-то недоразумение, – сказал я смущенно. – Мы просто не поняли друг друга, по-видимому. Я сказал вам там, еще в дверях, что вы наверняка меня знаете. А вы это подтвердили, как мне показалось.
Арсений Арсеньевич развел руками:
– Ко мне приходят консультироваться. У меня собрано много информации по истории дворянских родов. Сейчас многие интересуются. Я думал, что вы тоже. И только когда вы упомянули о Наталье Александровне, я заподозрил, что ошибся.
– А почему? – сорвалось у меня с языка.
– Она была бездетна, как мне помнится.
– И что же из этого следует? – все еще не понимал я.
– Приходят ведь обычно по наследственным делам.
– Неужто кому-то причитается наследство еще с тех, дореволюционных времен? – искренне поразился я.
– Нет, разумеется. Я имел в виду, что наследники ищут свои корни. Восстанавливают генеалогию рода, пытаются проследить судьбу своих предшественников там, в далеком прошлом. Я думал, вы один из таких людей.