Сын Смерти с сомнением уставился на Маноло — с того сталось бы, пожалуй, прикончить старика и домашних, чтобы присвоить данное Рагиром вознаграждение. Он, сосредоточившись, мысленно произнес заклятье Света Истины. Нет, Маноло не врал. И, похоже, был искренне испуган.
— Главное, кошка… — продолжил Маноло, почему-то отводя глаза. — Кошку зачем было? Да главное, не со зла, а так аккуратно: связал и голову снес на колоде кухонной. Кошку-то, кошку — это что ж за дела?
Рагир припомнил, что Маноло из мисрийских горцев, а те полуязычники до сих пор, говорят, украдкой чтят Великую Госпожу-Кошку, а уж обидеть самую завалящую мурлыку для них куда как более немыслимое дело, чем перерезать десяток глоток.
— Я так думаю, рехнулся старик, а может, совесть замучила, — закончил он. — Кошку вот… жалко…
— Ладно, можешь идти, Маноло, спасибо за работу.
Не обращая внимания на веселящегося Антиса, капитан направился скорым шагом по улице.
Маноло проводил взглядом атамана, вполголоса выругался.
Как тот глянул — аж сердце сжалось! И Маноло почти что уж совсем приготовился повиниться, что украл из смердящего кровью дома кошель с золотыми побрякушками — платой за измену.
…Улицы вокруг дворца пожар пощадил. Капитан Морриганх шел по мостовой, мимо пепелищ и камней почерневших стен на месте домов, построенных из кедра, ныне ставших грудами дымящейся золы. Кое-где трупы убитых горожан скалились в небеса.
Над сгоревшими улицами все еще колыхались клубы дыма, наполняя воздух едким запахом паленого.
Несколько корсаров рылись в золе, ища расплавившуюся драгоценную посуду.
Но Рагир мало внимания обращал на это. Магия его оказалась не такой уж сильной, как думалось — треклятый Сомир ушел от него, ушел! Нити, наброшенные на его разум, оказались непрочными.
Обогнув угол рухнувшего склада, капитан наткнулся на еще одного пирата, который поспешно сунул что-то в карман.
Морриганх остановился, уставившись на струхнувшего корсара.
— Что у тебя в кармане? — справился он.
— Ничего, мой лорд… совсем ничего…
— Покажи, что у тебя в кармане! — Рагир ткнул ему в грудь острием сабли.
— Да ничего, мой лорд, только маленький крестик. Я его нашел…
И он вытащил усаженный алмазами золотой крест.
— Это для моей жены…
— Так ты женат?
— Да! Да!
— Жаль! Ты знаешь, как наказывается сокрытие добычи?
Тот посмотрел на клинок в смуглой руке, и его лицо посерело.
— Мой лорд, мой лорд, пощадите… — начал он придушенно.
И тут его словно стиснули невидимые гигантские пальцы. Руки вытянулись, прижались к бокам, рот вяло приоткрылся, глаза потускнели, остекленели. Губы покрыла пена. Тело задергалось, как в судорогах у бесноватого. Выгибаясь, с посиневшим лицом рухнул он на землю, рот ощерился в последнем безумном оскале…