Но однажды в магазин Фидиаса зашел молодой парень – в джинсах и футболке, с якобы небрежной, растрепанной ветром прической, искусственная небрежность которой, как знала Полина, обходится где-нибудь в московском парикмахерском салоне как минимум долларов в сто. Загорелое лицо вроде бы серьезно, а в глазах улыбка и ежесекундная готовность подружиться. Беззаботен, весел и мил.
Стефания поспешила ему навстречу, перебросилась парой фраз, обернулась и позвала:
– Полина!
Значит, это русский. А Полина не признала его за своего. Думала, что он откуда-нибудь из Англий-Скандинавий.
Подошла, сказала по-русски:
– Здравствуйте!
– Здравствуйте! – отозвался он с дружелюбием во взгляде. – Вас действительно зовут Полина?
– Да.
– У меня сестра Полина, – сообщил он.
Она было улыбнулась ему дежурной улыбкой, но вдруг почувствовала, что между ними нет дистанции, он этой дистанции не выдерживал, и они были наравне, будто хороший знакомый зашел к Полине, чтобы просто поболтать о том о сем, поскольку давно не виделись.
– Мне говорили, здесь какие-то часы… Такие, обрамленные камнем…
– Да-да, – кивнула Полина. – Сюда, пожалуйста.
Она при этом почему-то опустила глаза, чего за ней не замечалось прежде, и направилась в дальний угол зала, увлекая покупателя за собой.
– Вот здесь.
– Ну надо же, – сказал он, с сомнением разглядывая выставленные на полке часы.
Взял одни, другие, повертел в руках, но поставил на место. Руки у него были сильные, Полина обратила внимание. Ей не нравились мужские руки с тонкими изнеженными пальцами.
– Я думал, будет что-то побольше, – признался он, виновато улыбаясь. – Мне бы такое, знаете, помассивнее. Подарок должен быть настоящим.
А настоящий подарок – это большой подарок. Вряд ли он сам так считал. Наверное, так считал человек, которому подарок предназначался.
– Обычно часы стараются не дарить, – сказала Полина. – Вы кому подбираете подарок? Мужчине? Женщине?
– Мужчине.
– Давайте я покажу вам, что у нас есть…
Полина повернулась, при этом зацепила одну из ваз, та упала и превратилась в россыпь осколков. Сто фунтов. Треть Полининой зарплаты.
– Ох! – только и сказала она, даже еще не успев испугаться.
На покупателя случившееся не произвело впечатления.
– Представляете, – сказал он, – это я ее зацепил. Придется платить.
Он лгал, когда говорил, что виноват. Просто он выручал Полину.
– Нет-нет! – замотала она головой.
Хотя и была раздосадована, но платить за нее – нет уж, увольте.
– Я заплачу за вазу…
– Это я разбила!
– И эту вот тоже?
Он вдруг легким небрежным движением сбросил на пол еще одну вазу. Восемьдесят фунтов. И уже протянул руку к следующей. При этом выражение лица у него было такое беззаботно-веселое, будто ничего особенного не происходило.