– Что еще тебе известно о моей жизни? – спросил он после долгой паузы.
– Я встречался с вашей сестрой, – признался Китайгородцев. – И после той встречи возникла необходимость разговора с вами. Сейчас в нашем охранном агентстве разрабатываются мероприятия по усилению вашей защиты.
Марецкий сделал протестующее движение рукой, как будто хотел остановить собеседника, но Китайгородцев твердо сказал:
– Игорь Александрович! На эти меры придется пойти. Степень опасности лично вы недооцениваете.
– Что тебе наговорила эта истеричка?
Так, все-таки у них действительно неважнецкие отношения. Не любит Марецкий свою сестру. Следовательно, все, что от нее исходит, будет принимать в штыки. Значит, нужно четко отделить информацию, полученную от Инны Марецкой, от комплекса мер, прорабатываемых в «Барбакане». Мухи отдельно, а пирожки отдельно. Начнем, пожалуй, с мух.
– Инна Александровна сообщила о своих сомнениях. Я говорю о генеалогическим древе, о той схеме, которую вы мне показывали.
Марецкий стремительно темнел лицом.
– Есть, по крайней мере, один настораживающий факт, – сказал Китайгородцев. – Смерть человека, составлявшего эту схему.
Марецкому это, казалось, было неинтересно. Так бывает, когда у человека есть собственная версия происходящих событий.
– Ты знаешь, почему сестра интригует против меня? – сказал Марецкий. – Знаешь, чем ей эта схема не нравится?
Ткнул в бумагу пальцем.
– По ней получается, что граф – это я. Наследник рода Тишковых по отцу. А она – никто. У нас общая мать, но Инна не имеет права на графский титул.
– А для нее это важно?
– Это просто каприз. Понимаешь? Такой вид зависти. Инна – очень властная. Она деловая женщина. Такая русская бизнес-вумен. Кстати, знаешь, чем наши деловые женщины превосходят западных? Да, у наших знаний зачастую не хватает, с этикетом проблемы и с культурой, но зато есть хватка, наглость и выносливость. И вот ее, которая и Крым, и Рим уже прошла, вдруг ставят перед фактом: а братец-то ваш, извиняемся, знатного графского рода. Как? Почему? По какому такому праву? Я тут убиваюсь на своей работе, магазин содержу, все своим горбом, а он, видишь ли, музыкант, на роялях польку-бабочку изображает – и ему, получается, графский титул, а мне ничего?
– А вы лично верите в правдивость этой схемы? – спросил Китайгородцев.
– А как же! – с готовностью отозвался Марецкий. – Только с небольшими поправками, разумеется.
Взял карандаш и уверенно перечеркнул квадрат, в который было вписано имя его сестры.
– В остальном все правильно, – сказал он. – Никаких сомнений.