– А это, собственно, все.
– Нет, так не пойдет, – сказал Костюков. – Мне в подробностях надо. Что еще тот человек говорил?
– Он просил сделать так, чтобы этот Марецкий относился к знатному роду. Княжескому или графскому. Но не первого, так сказать, ряда.
– Что значит – «не первого ряда»?
– Не Юсуповых или Шереметевых. Не тех, кто на слуху.
– А как он это объяснял? Почему не Юсуповых, к примеру?
– Никак не объяснял.
– Но при этом четко прозвучало, что на самом деле Марецкий не принадлежит к старинному знатному роду?
– Да.
– Тогда почему этот человек обратился к Борису Евдокимовичу? Если ему нужна генеалогическая схема, которая не имеет никакого отношения к действительности, зачем в таком случае специалист по генеалогии? Можно просто сесть и нарисовать такую схему самостоятельно. У Бориса Евдокимовича с ним был разговор на эту тему?
– Был.
– И что же тот человек сказал?
– Что ему нужна схема более-менее правдоподобная. Нужен реально существовавший род, следы которого можно отыскать.
– Как вы думаете, почему Борис Евдокимович за эту работу взялся?
– Видимо, это был его знакомый, – проявила осторожность Полина Михайловна. – И он не мог ему отказать.
Она постепенно приходила к себя и снова возвращалась к своим наивным старушечьим уловкам. Для Костюкова, который в былые времена провел не одну сотню допросов, подобное не было неожиданностью. Тактика поведения человека на допросе всегда укладывается в одну из немногих схем, люди в общем-то одинаковы. И методы воздействия на них тоже не отличаются разнообразием. Иногда достаточно лишь намекнуть, что следствию уже многое известно и юлить не надо.
– Вы в курсе того, что Борис Евдокимович за соответствующее вознаграждение помогал добывать новые метрики тем, кому это было необходимо?
– Нет! – вполне ожидаемо испугалась старушка.
Глаза смотрели преданно. Даже излишне.
– Со следствием надо сотрудничать, – попенял ей Костюков. – А не вводить его в заблуждение. Поэтому ваш ответ я не принимаю.
Полина Михайловна молчала, и тогда Костюков специально для нее разъяснил:
– Лично вам это ничем не грозит. Это были дела Бориса Евдокимовича. Он за них ответчик. Да и теперь ему отвечать не за что. Поэтому мы с вами можем запросто поговорить на эту тему. Да?
Костюковское «да?» было очень дружелюбным. И чтобы совсем уж успокоить женщину, он сказал ей:
– И о метриках мы вообще не будем говорить, поверьте. Метрики меня совсем не интересуют. Я опять возвращаюсь к этому последнему заказу. К делу Марецкого. Почему Борис Евдокимович за это взялся?
Костюков сделал паузу и спросил, всем своим видом давая понять, что ему-то картина видна как на ладони: