– Я, честно говоря, не думал, что вы влезете во все эти дела…
Кажется, он досадовал на Китайгородцева и его коллег, устроивших форменное расследование и докопавшихся до вещей, которые Марецкий хотел бы запрятать поглубже.
– Мне Родик Нахапетов как-то рассказывал историю… Ты знаешь Родиона Нахапетова? Актер и режиссер. Когда-то он был женат на Вере Глаголевой.
– Да, – сказал Китайгородцев. – Он, кажется, играл в фильме «Раба любви».
– Играл, – подтвердил Марецкий. – Так вот Родик рассказывал мне про кинорежиссера Марка Донского. Старик относился к Родику, как к сыну. Любил с ним общаться. И вот в разговорах часто бросался разными громкими именами. Говорил Родику, к примеру: «Я переписывался с американским президентом Рузвельтом. Ну это факт общеизвестный, ты слышал, конечно». Да, кивал в ответ Родик, а кто же об этом не слыхал. Хотя знал, что все это чепуха. Или про кино, допустим, беседуют. «Итальянский неореализм начался с моего фильма «Детство», – говорит Донской, – Росселини это сказал». Или про Бергмана: «Прилетаю я в Стокгольм, а у трапа самолета меня встречает Бергман и, обнимая, говорит, что учился мастерству, смотря мои фильмы». Зачем ему все это было нужно? Человек слаб. И ему нравится, когда о нем говорят великие. Или ему вручают орден. Или присваивают какое-то звание. Или титул.
Повернулся и посмотрел на Китайгородцева. Во взгляде были усмешка и вопрос. Как будто Марецкий силился понять, дошел ли до собеседника смысл сказанного, словно говорил: ты пойми, что это очень приятно, когда вдруг становишься графом. И какая разница, что именно выделило тебя из толпы. Вот я стал графом. А кто бы отказался? И что тут зазорного? Могут же быть у человека свои маленькие слабости. Этот потешный, ненастоящий титул достался мне, и я его не украл, не отнял силой, никто ведь при этом не пострадал… Китайгородцев не успел додумать эту мысль до конца, как вдруг Марецкий произнес, глядя куда-то мимо него:
– В общем, я хочу, чтобы ты свое открытие держал при себе. Ни с кем им не делился.
– Разумеется, – пробормотал Китайгородцев, испытывая неловкость и не зная, как ему сейчас себя вести.
– Ко мне скоро прилетит моя невеста, – сказал Марецкий, будто не слыша собеседника и все так же глядя мимо него. – И когда вдруг зайдет речь о моих именитых предках, ты уж не подкачай.
Он наконец сфокусировал свой взгляд на Китайгородцеве и даже улыбнулся, демонстрируя, что они теперь заодно, вроде как заговорщики. И Китайгородцеву ничего другого не оставалось, как улыбнуться в ответ.
– Она у меня немка, – продолжал Марецкий. – Немецкая принцесса. Потомственная аристократка.