– Ты ведь давно им занимаешься, – сказал Маше Китайгородцев, разглядывая фотографии. – Наверное, километры пленки отщелкала…
Костюков тем временем уже переместился к компьютеру, включил его, Маша пискнула было: «Не смейте!» Даже попыталась Костюкову воспрепятствовать, но тот вытянул руку, отгородившись от Маши огромной, как лопата, ладонью.
– Так вот по поводу фотографий, – все тем же будничным голосом произнес Китайгородцев. – Хотелось бы посмотреть все, что у тебя есть.
Его демонстративное нежелание замечать того, что происходит рядом с ним, неправдоподобно благожелательный тон, дружелюбие, которое совсем не к месту, – все это испугало Машу уже по-настоящему, потому что в поведении Китайгородцева она угадала циничное безразличие человека, который лжет каждым своим словом и каждой улыбкой, он только хочет казаться доброжелательным, хотя не очень-то заботится о том, чтобы в его искренность верили, ему на это по большому счету наплевать, потому что он – такой же, как тот, второй, бесцеремонно рывшийся в бумагах. Только теперь Маша отчетливо поняла, что эти двое пришли не для того, чтобы поделиться какой-то информацией, а, наоборот, информацию получить, они действовали в интересах своего хозяина, не продавали его, а защищали, и ей, Маше Мостовой, пощады ждать от них нельзя, не будет пощады. Когда Маша это поняла, бросилась к двери.
Но Китайгородцев был начеку.
– Сядь за стол! – сказал он ей спокойно.
* * *
Телохранитель Китайгородцев:
Я никогда не думаю о людях хорошо. Я всегда думаю о них только плохо. Это не относится к человеку, которого я в данный момент охраняю. Это относится ко всем остальным. Психология пса. Хозяин для него – хороший. Хозяин всегда прав. А в каждом, кто вокруг, пес видит возможного врага хозяина. И относится соответственно. Я просто обязан думать о людях хуже, чем они есть на самом деле. Поэтому в букете цветов, который преподносят моему клиенту, я вижу замаскированную взрывчатку; подаренную ему шкатулку, украшенную просечной жестью, мне хочется немедленно отправить на экспертизу, где ее проверят на наличие радиации; в каждом новом сотруднике, принятом на работу, я вижу засланного казачка, внедренного в окружение моего клиента с единственной целью – создавать проблемы. При таком подходе отношение к людям соответствующее. За те несколько лет, что я работаю в охранном агентстве, мне приходилось нарушать закон неоднократно. И я ни разу не задумался, правильно ли поступаю. Мне доводилось изучать содержимое сумок, чемоданов и бумажников без ведома их владельцев. Некоторые вещи я даже изымал, не спрашивая на это разрешения. Мне приходилось стрелять по людям – однажды я даже убил человека. Я не могу сказать, что с тех пор живу безмятежно и ни о чем не жалею, но убил того человека не задумываясь, потому что для меня существует только один закон: с клиентом ничего не должно случиться. Ничего! И этот закон – как индульгенция, которую мне выдают заранее. Когда кто-то ищет у меня защиты, берет меня в свои телохранители, он надеется на то, что я обеспечу его безопасность. Любой ценой. Его не волнует, чем за это надо платить. И меня, честно говоря, не волнует тоже. Вы скажете, это аморально. Ну что ж, значит, лично вам никогда в жизни не угрожали смертью. Если же угроза была нешуточной, вы всегда найдете оправдание для человека, который от вас эту угрозу отвел.