А впрочем, что же это она? Джейкоб и так наверняка уже никогда больше не появится в ее жизни. И все же… Жаль, что эта записка не от него.
Джейкоб твердил себе, что следит за Корой исключительно из деловых соображений. Отчасти это было верно, но лишь отчасти. С той минуты, как утром Кора убежала от него, он все бродил как неприкаянный по вестибюлю отеля. Больше всего на свете ему хотелось броситься за ней следом, поцелуями залечить боль от своих холодных жестоких слов. Ничего подобного он, конечно, не сделал. С превеликими душевными муками ему удалось вынудить себя оборвать стремительно растущую между ними близость — и он от своего не отступит, как бы сильно ни хотелось ему сейчас обнимать Кору, а не праздно слоняться здесь.
Ничего удивительного, что Брейн послал в Акапулько своего человека проверить, как идут дела у Джейкоба. Нужно было еще вчера позвонить Брейну, доложить хоть о чем-то. Джейкоб практически провалил поручение, да и истинное его задание сейчас на полпути к провалу. Ему бы выследить деньги, которые украла Кора, чтобы потом прижать ее на этом и вытащить из нее всю грязную подноготную Брейна, а он… Черт подери, он совершил самую страшную ошибку, которую может совершить полицейский. Позволил личному возобладать над долгом.
Теперь предстоит решить, как исправить эту ошибку и — прежде всего — что делать с женщиной, которую Джейкоб не хотел выдавать никому — ни преступникам, ни служителям закона. Выяснить, кто обыскивал ее номер… если только этот обыск не плод ее воображения. Впрочем, Кора не похожа на истеричку с болезненной фантазией. Значит, в номере кто-то был… И изощренность, с которой проделали эту операцию, напомнила Джейкобу о Гиене Джо.
Он невольно поёжился. Если Брейн послал в Акапулько Гиену, то вряд ли только наблюдателем. Что, если именно Гиена Джо должен сделать самую грязную работу, то есть убрать Кору? Джейкоб содрогнулся. Так что придется и дальше торчать в неудобном кресле вестибюля, пряча лицо за газетой, и наблюдать, наблюдать… Чтобы не упустить ни саму Кору, ни того, кто придет убить ее.
Над верандой вестибюля реял сладкий цветочный ветер. Джейкоб бросил газету и прошелся по веранде. На него не обращали внимания. Живи и дай жить другим — таков принцип местных жителей. Если туристу-гринго угодно торчать на веранде вместо того, чтобы плескаться в океане, его дело. Удобный принцип, но, с другой стороны, именно он делал Мексику сущим раем для беглых преступников.
Джейкоб уже начал позевывать от усталости, когда наконец увидел Кору. Он тотчас нырнул с веранды в арочный проем, который вел на аллею кокосовых пальм, перемежавшихся яркими цветочными клумбами.