Банда отстранили от должности через три дня.
Но еще до того, как третья рота узнала об этом, она в полном составе устроила дикую пьяную оргию, продолжавшуюся по менее двадцати восьми часов. Солдаты вылакали все, что только можно было, упились до полного умопомрачения, до потери всякого контроля над собой, и в какой-то мере, возможно, это помогло Бонду узнать, что его любимая рота на самом деле думает о своем командире. Наибольшая заслуга в этом деле принадлежала, безусловно, рядовому Мацци — нахальному крикуну из Бронкса, служившему во взводе оружия.
Эта вселенская попойка была сама по себе чем-то из ряда вон выходящим, просто невероятным событием. Она продолжалась бы еще дольше, не сделай солдаты и сержанты страшного, похожего на дикий кошмар, граничившего с сонным бредом открытия — ни в роте, ни в ближайшей округе не осталось уже ни бутылки, ни глотка, ни крошечной капельки спиртного.
Все это происходило в кокосовой роще, где теперь был разбит очередной бивак третьей роты. Когда они прикатили сюда, Сторм со своими людьми и со всем ротным имуществом встречали их, и не успели солдаты попрыгать с грузовиков, как бутылки уже были у них в руках, и никого не интересовало, чьи эти бутылки — свои или товарища. Во всяком случае, бутылки были ротные, припрятанные с прошлого раза, хранившиеся вместе со всем барахлом под надзором старшего писаря.
Сержант Мактей, испытывавший в какой-то мере вину перед ротой, со своим писарем, а с ними Сторм и его кухонная братия постарались вовсю — в тени под пальмами уже стояли палатки, в них даже были расставлены раскладушки, лежали одеяла, висели противомоскитные сетки. В кухонной палатке горел огонь в плитах, что-то варилось и жарилось. В общем, все было к услугам уставших и измотанных воинов, и им оставалось лишь спуститься с машин, отыскать в своем имуществе припрятанное с прошлого раза спиртное и начать капитальную пьянку.
Все они, конечно, были чуть-чуть не в себе, находились в каком-то легком помешательстве. Ощущение потери чувствительности, какой-то немоты в теле, охватившее их во время боя, все еще не уходило, это было видно по их настороженным взглядам, по напряженности их лиц (такое состояние не покинет их еще некоторое время, будет давать себя знать гораздо дольше, чем после выхода из первого боя). Это позволило Беллу даже создать собственную научную теорию, суть которой состояла в том, что коль скоро каждый период восстановления оказывается продолжительнее предыдущего, то может случиться, что при многократном участии солдата в боях наступит такой период, когда он уже не сможет сбросить с себя это онемение и частичную потерю чувств и останется в этом состоянии навсегда.