Через два дня после того, как капитан Бош вступил в командование третьей ротой, бои на Гуадалканале были полностью закончены. Последние группы сопротивлявшихся японцев были перебиты или захвачены американцами, немногих вывезли сами японцы. Гуадалканал оказался полностью захваченным американцами. Этот день случайно совпал с днем производства командира полка в бригадные генералы, и, скорее по случаю именно этого события, а не окончания боев на острове, солдатам был предоставлен день отдыха. Предполагалось, что для них будет устроен даже праздничный обед с пивом за счет командира полка. Но потом, к сожалению, оказалось, что, во-первых, пиво было очень теплым, а во-вторых, его пришлось едва по банке на человека. Не исключено, что это оказало определенное влияние на то, как была выслушана речь бывшего полковника, а теперь новоиспеченного генерала.
Он был, конечно, здорово на взводе. Да и все старшие офицеры, сидевшие полукругом возле него на специальном помосте, сколоченном из досок, тоже. Отметили, видно, повышение. А ведь командир полка, теперь ставший генералом, даже когда был трезвым, не отличался способностью произносить речи. Когда ему предоставили слово, он медленно поднялся на ноги, постоял, покачиваясь и оглядывая всех вокруг (лицо у него было малиновое), и вдруг рявкнул, будто на плацу:
— Считаю, что звезду генеральскую добыли мне вы! Вот эт-то, — он осторожно дотронулся до погона, облизнув при этом нижнюю губу, — эт-то ваша заслуга, точ-чно… А теперь, нар-род, марш вперед! И добудьте такую же для полковника Граббе. — Сказав это, он плюхнулся на стул. Полк стоял молча, никто не аплодировал.
Полковник Граббе, новый командир полка, был чертовски схож с Джонни Криоу — такой же длинноносый, занудный и мерзкий тип. Он ограничился только тем, что выразил надежду оказаться не хуже своего предшественника, да еще предложил крикнуть здравицу в честь нового генерала. Здравица не получилась, хотя кто-то и попытался что-то крикнуть, вроде бы ироническое. Белл заявил, добавив, правда, что это его личное мнение, что ему от всего этого балагана только душу выворачивает, так он возмущен, и потихоньку выбрался из строя. Но возможно, что это просто сказалось теплое пиво. Несмотря на такую выходку, на следующий день Бош назначил его взводным сержантом.
Назначения вообще посыпались, словно листовки, которые сбрасывает японская авиация. Будто только и дожидались, когда Боша назначат. Сразу же были заполнены все вакансии, образовавшиеся после недавних боев. Надо сказать, что Бош не всегда делал то, что ему самому заблагорассудится, а иногда и советовался со взводными сержантами. Вакансий на этот раз было меньше, чем после боя за высоту «Танцующий слон». Если не считать тех двенадцати человек, что погибли в засаде, организованной «охотником за славой», рота потеряла убитыми только семь человек. Всего, значит, девятнадцать. Да и раненых тоже было немного — человек восемнадцать. Из этого числа сержантов было семь человек. Почему-то в бою за Була-Була и потом в кокосовых рощах оказался необычно высокий процент ранений в ноги. Специалисты пришли к выводу, что причиной этого явилось, скорее всего, крайнее истощение японских солдат, которые к этому времени были настолько измучены боями и слабы, что не могли даже винтовку поднять как следует. Так это или нет, но в третьей роте около половины всех раненых получили ранения в ноги. Одним из них оказался взводный сержант третьего взвода Фокс. Его-то место капитан Бош и отдал Джону Беллу. Что касается второй такой же вакансии, то она образовалась не в результате боевых потерь, а по иной причине, которая для всех явилась настоящим сюрпризом. По приказу, подписанному лично командиром дивизии (но подготовленному, разумеется, в штабе полка), сержант Калн был произведен во вторые лейтенанты. Для всей роты, может быть, за исключением только Джона Белла, это был первый в жизни случай, когда они явились свидетелями такого явного нарушения офицерской кастовой системы. Да, их «старая армия», судя по всему, начала давать трещины, коль скоро ее офицерские кадры стали пополняться таким способом. Калн был приведен к офицерской присяге и тут же убыл куда-то в другой полк. Его должность Бош отдал Чарли Дейлу, бывшему второму повару, у которого среди личного барахла хранилась глиняная кубышка, а в ней весело позвякивали золотые зубы и коронки, содранные им с мертвых японцев и являющиеся первым вкладом в его будущее благосостояние.