Вдруг ощутив себя женщиной и почувствовав, что ее жизнь может чудесным образом измениться, Одри поклялась себе, что завтра с раннего утра отправится в спортивный зал и станет усиленно заниматься. Мурлыча себе под нос какую-то веселую песенку, она вымыла посуду, протерла пол и почистила плиту.
– Не понимаю, как это тебе удается! – восторженно воскликнул Келвин, заглянув в кухню. – Что бы я без тебя делал, Одри?
Словно засохшее растение под животворным действием воды и солнца, Одри расцвела улыбкой.
– Я ухожу, но ты можешь не торопиться домой, – продолжал Келвин. – Если у тебя найдется время пропылесосить гостиную, я буду тебе весьма признателен.
– Не беспокойся, – поспешила заверить его Одри, провожая его до двери. – Неотложное свидание? – с деланной небрежностью спросила она.
– Да. С одной шикарной особой, – усмехнулся Келвин. – Пока, Одри!
– Пока, – прошептала она, закрывая за ним дверь.
В великолепный особняк Филиппа Мэлори Одри вернулась после десяти. Она не могла покинуть квартиру Келвина, пока не вытерла везде пыль и не почистила пылесосом ковер. Слабо улыбнувшись в ответ на приветствие открывшего ей дверь Селдена, она уже готова была прошмыгнуть к себе, когда в холле вдруг появился Филипп Мэлори и грубо окликнул ее:
– Где ты шлялась, черт побери?!
– П-прошу прощения? – запинаясь, произнесла Одри.
– Я к шести ждал твоего сообщения о достигнутых успехах, а тебя к тому времени и след простыл, – сурово сказал Филипп.
– О… я была у Келвина.
Чтобы не сильно мандражировать, Одри попыталась наделить Филиппа столь милыми ей чертами Келвина, но почему-то у нее не получилось. Вместо этого она вдруг обнаружила, что пытается сравнивать этих двух мужчин…
Ростом Филипп был намного выше, имел куда более мощное телосложение, кожа у него была смуглой, тогда как кожа Келвина отличалась белизной. Роскошные черные волосы Филиппа всегда были аккуратно пострижены, что лишний раз подчеркивало великолепные пропорции его головы, волосы же Келвина были постоянно растрепаны…
О Боже, зачем мне понадобилось отмечать мельчайшие детали внешности Филиппа, ведь еще совсем недавно я боялась поднять на него глаза?!
Странное незнакомое чувство овладело Одри, когда она заметила на себе его пристальный взгляд, который, казалось, проникал прямо в душу. Падающая на лицо Филиппа тень придавала его чертам суровость и в то же время делала более заметным чувственный рот, подчеркивала белизну зубов.
Трудно поверить, что можно обладать столь безупречной внешностью, с растущим изумлением думала Одри. Как ему это удается? А я стою перед ним растрепанная, с пятном от жидкости для полировки мебели на майке, в забрызганных грязью туфлях…