Большая проблема была с формированием системы бортовых измерений. Верхом совершенства в серийных испытаниях Ми-8 были доисторические бароспидогра-фы K2-71S (в народе – «копчушки») и вибрографы СВ-11. В особых случаях применялись оптические осциллографы К-12 или К-20, но необходимое количество параметров (а их сотни три) они не показывали, да и для обработки результатов пришлось бы набирать батальон сотрудников.
Радиотелеметрия была отменена сразу. Надежность ее среди заводских специалистов вызывала сомнение. А может быть, сыграло роль наше смутное представление о радиотехнике. Напрашивалась цифровая аппаратура. Тут было два варианта – Казанский авиационный институт или компания инженеров и механиков из филиала ОКБ им. М.Л. Миля. При всем уважении к науке было большое подозрение, что при выборе первого варианта мы получим только научные сентенции и объемные разработки на бумаге, и все. Выбрали второй вариант и не ошиблись.
Команда во главе с Андреем Цюйсманом по коробу поскребла, по сусекам помела и набрала на своих складах энное количество блоков из комплектов ГАММА-1101 и ГАММА-3101, из которых была собрана система бортовых измерений для первого «Ансата», а потом для второго и третьего. Чтобы уйти от старинных магнитофонов, сами собирали бортовые компьютеры, которые управляли всем комплексом и выдавали информацию на дисках. Потом приобрели в Петербурге новую ГАММУ-2110, которую еще пришлось долго «причесывать» под нужды вертолета. Гройс-ман до сих пор руководит службой бортовых измерений, которой приходится обслуживать до пяти вертолетов одновременно, причем на каждом из них идут разные виды испытаний: соответственно, различный и немаленький набор параметров и программ обработки. К сожалению, главный конструктор почему-то не считает себя причастным к проблемам регистрации результатов испытаний, впрочем, как и вообще к летным испытаниям.
Если мы более-менее разбирались в том, что делать с параметрами полета, управления, двигателей, то с прочностью опыт был нулевым. И тут нашли М.И. Герштейна. Хоть по образованию он электрик, но имел большой опыт по измерению, регистрации и обработке записей напряжений, вибраций и прочей высокочастотной непонятности. Герштейн оказался весьма продуктивным сочинителем бесчисленных протоколов и отчетов по прочностным испытаниям. С его помощью мы, старорежимные инженеры, от использования компьютеров как печатных машинок дошли до обработки полетных записей и изготовления всяких хитроумных графиков. Единственный его недостаток (не пьет) ему великодушно простили.