Товарищам я сказал:
— Завтра они наступают. Сначала будет артналет, потом атака. — Я глянул на часы. — Уже сегодня.
Они молчали. Тогда я спросил:
— Среди вас есть коммунисты?
Ашот сделал шаг вперед:
— Я… с двадцать второго года…
— Все мы здесь коммунисты, — сказала Нюся и встала рядом с ним.
Вслед за нею шагнули и Гурам, и юный Левон.
— Хорошо… их нужно опередить. Пусть они сначала нарвутся на нас. Примем бой.
— Патронов маловато, — сказал Гурам.
— Десятка по четыре на нос наберется, — возразил Ашот, — еще гранаты.
— Вот что, Нюся, теперь пойдешь одна, — сказал я. — Предупредишь Гаевого — и вниз. Без подмоги ему не продержаться.
— Никуда я вас не брошу…
— Это приказ, Нюся. Санинструктор Чечеткина! Повторить боевое задание!
— Ну, до наших добраться…
— Без «ну», ты же военный человек…
— Я и стреляю не хуже вас, пусть Левка скажет…
— Ради нас ты пойдешь. Одна.
Нюся посмотрела на Левона. Сказала с какой-то ворчливой нежностью:
— Ты без меня тут не суйся куда не надо. А я скоренько…
Мы сидели над картой тесным кружком, плечо к плечу.
— Здесь оставаться нельзя, сразу накроют, — сказал я.
— А если вот на эту горку взобраться? — предложил Гурам. — Очень даже удобно. Они обязательно мимо пойдут. А мы их сверху, как Ашот тогда.
— Одиночными будешь стрелять, — деловито сказал Ашот.
Серый зимний рассвет застал нас на вершине горы, нависшей над узким проходом, который немцам не миновать на пути к нашей заставе. Гурам выкладывал рядочком под правую руку гранаты. Левон и Ашот прилаживали между камнями автоматы. Молодцы. Решили стрелять с упора. Наверняка. Я прикидывал: нашей горсточке нужно продержаться часа два, не меньше…
— Черт, ногу сбил, теперь когда заживет, ~ проворчал Гурам.
— Внимание, — негромко сказал я, взглянув на часы, и добавил, помня о немецкой пунктуальности, — кажется, сейчас начнут.
И в тот же миг горы наполнились грохотом. Разрывы вздымались там, где была застава Гаевого.
Нюся должна была уже пройти слой облаков и спускаться по течению горной речушки к базе полка. Если дошла до заставы, если не провалилась по пути в предательски запрятавшуюся под слоем снега трещину…
Пушки замолкли так же внезапно. Видимо, немцы решили, что трех десятков фугасок достаточно, чтобы разнести в пух и прах заставу, известную им до последнего поворота траншеи. В наступившей тишине далеко раздались гортанные слова команд. И вскоре несколько фигур в маскхалатах выросло будто из снега. Спокойно, во весь рост, двинулись они по узкому проходу, не замечая нас.
Напряженно застыл с зажатой в руке гранатой Гурам. Приготовились мои считанные автоматчики.