— Ну, я полетела, милый. А ты — будь любезен! — и муж покорно лезет в гнездо, ибо сказала на заре времён Мать драконов Мелиссентия:
— Что ж ты, придурок, не мог живородящую ящерицу для опытов найти? Вот теперь сам свои яйца и насиживай!
Да-а… Надо будет это хорошенько обдумать. А сейчас — добыть еды, а потом спать, спать и восстанавливаться. Всё ещё впереди!
— В общем, очнулась я, и такой страх сразу продрал — вообще караул! Подо мной что-то живое шевелится, а я на нём лежу, представляете? Я как подскочила! А там Птичка! Ёрзает и бормочет что-то, то ли спит, то ли без сознания, но глаза закрыты. Я сразу всё вспомнила, давай оглядываться, прямо так, на четвереньках — а не видно ничего. Мы с Птичкой в ямке неглубокой, а вокруг дымина-а! Как не задохнулись, пока в отключке лежали — не знаю. Дышать, в принципе, можно, но в горле, сволочь, першит люто, и воняет гадостно, дикой кислятиной такой. А главное — дальше вытянутой руки ни фига не видно, так, силуэты невнятные. А глаза жрёт — мамочки мои! Сразу слёзы навернулись! Ну, я сразу поняла — пал по лесу пошёл, один раз видела такое, только не в таких масштабах. Во-от. На коленки поднялась, оглядываюсь, а помню, что больно было. Плечами этак повела, поёжилась — у меня весь перёд от куртки и рубашки и отвалился, и на локтях повис. Вот от кисти до локтя — ещё рукав, а дальше — полоска тряпочки. Оно, видать, на каких-нибудь трёх ниточках держалось, а как я плечами-то повела — оно и отпало. И я стою, как дура, на это пялюсь… И не больно, главное! Вообще, совсем не чувствую ни спину, ни руки, только стягивает так, ну, знаешь — когда кожа пересушенная после мытья. Во-от. На фиг, думаю, линять отсюда надо, за пояс хвать — а задних-то карманов и нет! Передние, там где кремень, соль и фигня всякая — на месте, пояс сам цел, зараза, а карманы, где печать, деньги, документы — как корова языком! Я прямо взвыла! Такая паника была, — махнула Лиса рукой. — Всё, думаю, тут я и останусь. В компании с кормлецом. Что ты не кормлец, у меня и мысли не возникало: я на тот момент на тех, кого Тень захватила, по уши насмотрелась! — кивнула она Птичке. — Во-от. Что вас никого нет, я сразу поняла: если бы хоть кто-то остался — уже бы вытащили. А ты всё ещё без сознания лежала…
— Я… в сознании, — вдруг прошептала Птичка, неотрывно следя за собственным пальцем, которым развозила по столешнице каплю компота. — Я глаза открыть боялась. Лес… кричал… — её передёрнуло. Квали представил себе, ЧТО эльфийские уши могли услышать в опалённом лесу — и ему стало нехорошо. Мириады не погибших сразу, а только искалеченных огненной бурей насекомых, мелкие зверьки, задыхающиеся в дыму в собственных норах, деревья, вопящие на свой лад от боли в обожжённых ветках, стволах и корнях… Он покрепче обнял Птичку за плечи, будто пытаясь защитить от этой памяти. Она благодарно вскинула на него глаза и опять уставилась в стол. — Я думала, сон такой страшный. Мне и потом снилось, здесь уже.