— Где? — грозно сопя, спросил Большой, имея в виду бандитское гнездо.
— Там! — хлюпнула Птичка, имея в виду место, где осталась Лиса.
— Дорогу покажешь? — Птичка мелко закивала.
— Поехали!
Вот так и получилось, что ложь стала правдой.
— Я абсолютно точно знала, что умираю, но, знаете, почему-то никаких эмоций по этому поводу не испытывала. И ни по какому другому тоже. Как будто наблюдала со стороны. Так стало хорошо, спокойно, и не болело уже ничего. И за тебя я не волновалась совершенно, — кивнула Лиса Птичке. — Собственно, я сделала всё, что могла — и всё, аут. А потом очень удивилась, что я жива и в ящике лежу. Не ждала, чесслово. Ну вот. Объяснили мне, чего-куда-зачем, иду я по коридору, вдруг слышу — такой знакомый рёв! Тут дверь ка-ак распахнулась, и ты меня прямо забодала! Прямо в живот головой — и ревёшь, как корова недоенная! Я тебя спрашивать — а ты: «Меня мама голимой называе-ет! Я ей не нужна-а!» Ребята! — покрутила Лиса головой. — Я так озверела! Вы не представляете! — Ребята переглянулись. Представлять себе озверевшую Лису никому не хотелось. Как-то раз видели, спасибо, хватит! — Я-то думала, что ты давно дома, и всё нормально, а тут… Блин! Я и зашла. Сидят три Дочери и фифа эдакая. Ты вот говорил, что вам красивые вещи жизненно необходимы, — повернулась Лиса к Квали. — Так вот на этой их навешано было — как ходить-то могла? Только что в носу серьга не торчала! И рожа ки-ислая такая! Здрассте, говорю, благословенные! Позволите поучаствовать в избиении младенцев? А ты не поняла, — ухмыльнулась Лиса Птичке, — напыжилась и говоришь: «Райя, ты их уж не бей! Им же больно будет!» — Птичка захихикала. — Ага. А фифа эта, матушка твоя и говорит, прямо лебедь умирающий: «Так это и есть та, якобы, Видящая, которая пытается подсунуть мне этого голема?» Я обалдела так слегка, говорю, райя! Опомнитесь! У вашей дочери был контакт с Тенью, чудом кормлецом не стала, какой, к дроу в гору, голем? Моя дочь, говорит, была прекрасно воспитана и образована, и могла исполнять более двух тысяч романсов и баллад, а не срамные песенки про Мать Перелеску и гоблинов без штанов! — Гром хрюкнул, Птичка покраснела и, засмеявшись, спряталась за спину эльфа, а Роган очень оживился:
— Это которая «Страховидно — как не стыдно»? А мы тоже пели!
— Ага, та самая. А ругается, говорит, ваше изделие, как пьяный лепрекон! Даже голем может вести себя прилично, но каков мастер — таков и результат! — Квали счастливо заржал и прижал к себе совсем смутившуюся Птичку. — Вам смешно, а меня аж затрясло! На-райе, вежливо так говорю, вы хотите сказать, что этот ребенок вам не нужен? Она только фыркнула. Ну, думаю, погоди, сейчас я тебя напугаю! Попросила у Дочерей три листа бумаги, составила «Отказ» по полной форме и ей подсовываю: «Не соблаговолите ли подписать, благословенная?» Я уж не знаю, что эта дура пыталась своим спектаклем выдурить, ведь понятно же — поиск имени по крови — и всем всё ясно!