Уныло сутулясь, сидел Барэк на сырых брёвнах. На дороге показался обоз южан, проехал мимо Барэка к ярмарочному кругу, но опечаленный думами райн даже головы не повернул, потому и не заметил, каким пристальным взглядом одарил его один из троих, ехавших на задке последней телеги. Очень внимательный был взгляд. Повернулся к соседу — худощавому и бледному черноволосому райну с веснушками полосой через нос — что-то быстро заговорил ему на ухо. Тот склонил голову к своему пожилому, невысокому и грузному товарищу и внимательно слушал, искоса взглядывая на Барэка из-под густых девичьих ресниц. Третий, ничем не примечательный райн средних лет, довольно лениво прислушался, но потом заинтересовался и вступил в негромкий разговор. Не заметил Барэк и странного плавного жеста пожилого райна, которым он будто отправил в плаванье маленький, никому, кроме него, не видимый кораблик, и проследил за ним взглядом, и кивнул удовлетворённо, когда кораблик достиг цели — ноги Барэка. Обоз увёз их к ярмарке. Некоторое время спустя появился Эл с нерадостными вестями:
— Одни южане позавчера уехали, не догоним. А ещё одни только прибыли, два, а может и три дня здесь будут. Как думаешь, отец? Этих ждать, или сами пойдём?
— Ждать, — хмуро кивнул Барэк. — Находимся ещё. Отойдём чуть к лесу, там и встанем, чтобы и костёр наш видно было, и тащиться до нас лень, — увидел, что сын не понимает, и объяснил: — Костёр не прячем, на виду стоим — значит, не лихие мы люди. А до лесу идти, грязь по темноте месить, чтобы на нас посмотреть только — это ж каким дурнем быть надобно? Вот никто и не пойдёт. А завтра с этими, с юга, поговорить надо будет — что скажут. Эх…
Ничего хорошего от этого разговора Барэк не ждал и внутренне уже готовился к тому, чтобы идти одним. Одним — плохо, на спине много не унесёшь, а ведь без полости меховой не обойтись, и навес нужен, и припас, и вода — не на волах поедут, значит и ночевать не на стоянках придётся, а между стоянками вода не везде есть. Талой-то полно, но от талой и заболеть можно. Не в любом месте она хороша. Настоится на болиголове болотном, и — кипяти, не кипяти — будет тебе с той воды беда. С больной головой далеко не уйдёшь. Не колдуны они с Элом, что ж поделаешь. Колдун-то не пропадёт, вывернется. Он и полететь, поди-ка, может, и груз как-нибудь уменьшит, или легче сделает. Вон, Стась-то, говорят, улетел от завала, собаки след-то не взяли. А они с Элом люди, и ничего такого не могут. Людям друг без друга — не жизнь. Эх… Вот, разве, мужиков своих попросить, чтобы поручились за него перед южанами. Что не колдун он, и вреда от него не будет. Надо это обдумать хорошенько. Хорошая это мысль, правильная.