Второй тост предложила она. Он пошел сразу после салатов и перед мясом. В центре стола подобострастный китаец уже водрузил большое шипящее блюдо на деревянной подставке, укрытое листами фольги. Я не мог отвести от него глаз, но моя возлюбленная меня отвлекла – подставила пустой бокал.
– Я хочу сказать. Я прошу тебя не смеяться, потому что… потому что я буду говорить серьезно.
– Знаешь, с тех пор как я с тобой познакомился, смеяться меня совсем не тянет.
– Тебе так плохо со мной?
– Напротив. Мне с тобой очень хорошо и серьезно.
– Ладно…
Она смотрела, как пузырьки в бокале рвутся, отталкивая друг друга, к поверхности, но уже наверху успокаиваются и прилипают к стенкам сосуда. Потом она перевела взгляд в сторону, на неиспользованные приборы. И начала говорить. Я заметил интересную особенность: она могла просто смотреть на меня не отрываясь несколько минут, но когда адресовала ко мне речь, почему-то обязательно отводила глаза. Лукавила? Лицемерила? Сейчас я думаю, что это очень возможно, но тогда не обратил особого внимания.
– Я очень благодарна тебе. За то, что ты такой внимательный слушатель. За то, что был со мной все эти недели и месяцы. Признаюсь, частенько я садилась за компьютер, не имея ни малейшего желания общаться с кем бы то ни было… но стоило мне заговорить с тобой, как мир вокруг меня и даже во мне – преображался. Ты впускал меня к себе, и сердце мое расцветало. Говоришь, цветы радуют глаз и пахнут… Наверно, ты прав. Когда я с тобой – я цвету и пахну, и коллеги мои это замечают. Подруги говорят, что в глазах у меня появился блеск, а на щеках – румянец, чего не было очень давно. Они не знают, что причиной всему – ты.
Я чуял, что краснею. Более того, на глаза наворачивались слезы не то благодарности, не то восхищения самим собой. Я не знаю, для чего нам посылаются любимые: для того ли, чтобы мы согревали их своим теплом и дарили радость, либо для стимуляции нашего же собственного самолюбия. В тот вечер, пока моя возлюбленная говорила свою речь, держа перед носом наполненный шампанским бокал, я испытывал сразу два чувства: и восторг от своей невероятной значимости для красивой женщины, о существовании которой еще три месяца назад даже не подозревал, и трепетную нежность к ней. Я был и эгоистом, и благодетелем одновременно, и мне это нравилось.
– Я хочу выпить, – продолжала девушка, – за то, чтобы ты был рядом со мной. Я не знаю, как долго это продлится и к чему приведет, но сейчас ты мне очень нужен. Я точно знаю, что уже не могу без тебя, и когда тебя долго нет в сети, я чувствую пустоту и одиночество. Никто мне не нужен, никто не мил, если тебя нет. Вот…