Передал записку Дегтяреву, тот ушел в склад, Паша у машины остался. Двое приехавших – оба в дорогой коже и с перстнями на руках – курили неподалеку, переговаривались вполголоса.
– Нет, на это я не пойду, – сказал один, продолжая начатый ранее разговор. – Если бы раньше! А теперь – нет. Подбельский распорядился – не заниматься этим. А мне моя голова дороже.
– Дался тебе этот Подбельский! – произнес с досадой второй.
– Он хозяин. Царь и бог этого города. И не мне с ним тягаться.
Вышел из склада Дегтярев. Сложил аккуратно коробки в распахнутый вместительный багажник.
– Все? – спросил один из приехавших.
– Четыре упаковки – как написано, – пожал Дегтярев плечами. – Вот здесь распишитесь.
Машина уехала.
– Что задумчив? – спросил Дегтярев, неизвестно отчего развеселившись.
Паша пожал неопределенно плечами. Он пытался вспомнить, где раньше мог слышать фамилию Подбельского. Никак не вспоминалось.
Петр Семенович так спешил, что едва не сбил Пашу с ног. Охнул, отступил на шаг.
– Здравствуй, Паша, – сказал. – Ты уж извини.
– Ничего страшного. Торопитесь?
– Жену иду встречать. Она к сестре ездила – надо встретить.
– На вокзале?
– На каком вокзале? На остановке троллейбусной.
– Близко идти-то.
– Идти близко, да боязно. Времена такие, Паша. Никто себя не может спокойно чувствовать. Про убийства-то эти слышал?
– Про какие убийства? – напрягся Паша.
– Да буржуев наших доморощенных, спекулянтов проклятых резать начали одного за другим.
– Не слышал, – сказал Паша медленно. – И что, многих уже убили?
– Четверых или пятерых.
– Ух ты? – изумился Паша. – Многовато будет.
Сам он число убитых знал. И так много, как Семенович говорит, не получалось. Нет, если считать таксиста и Валентину эту несчастную, то да – как раз пятеро и выходит. Да, журналист еще.
– Буржуев бьют – а вы боитесь? – сказал хмуро Паша.
– Сейчас всех бьют, – ответил Семенович печально. Встрепенулся вдруг: – Ладно, пойду я.
Прошел несколько метров, прежде чем Паша его нагнал и остановил. Паша хотел сказать, что не надо Семеновичу никого бояться, не против него направлено все происходящее, и что кому, как не ему, Паше, об этом знать, но в глаза старику заглянул и осекся.
– Ты чего, Паша?
– Это я так. – А у самого плечи уже опустились безвольно, развернулся и пошел прочь.
Дома собрался поспешно, вещи сложил в сумку самые необходимые, которые могли ему понадобиться, пока у Дегтярева жить будет. В один момент на руки свои взглянул и увидел – дрожат. И понял – боится, что телефон сейчас зазвонит, он трубку поднимет и опять услышит в ней тишину. Так испугался, что провод телефонный оборвал – пусть теперь попробует позвонить. Засмеялся злорадно, но страх не ушел, лишь спрятался где-то глубоко.