— Теперь пусть Джон поработает. А вы, Ники, отдыхайте, веселитесь. Веселого Рождества!
Когда молодые люди вновь остались одни, Николь сказала:
— Думаю, что хотела бы сейчас пойти в церковь.
В ее голосе прозвучала просьба, и Гейбриел немедленно отреагировал.
— Я с тобой.
Припарковав автомобиль у ветлечебницы, они плечом к плечу пошли по заснеженной улице. Гейб оставил палку в машине, однако не беспокоился, что может споткнуться. Плечо Николь служило надежной опорой.
Жители деревни одаривали Гейба приветливыми улыбками. Некоторые восклицали:
— Какой был великолепный вечер!
И он, улыбаясь в ответ, загадочно обещал:
— Подождите до будущего года, тогда вы действительно увидите рождественский вечер!
Не доходя до дверей церкви, Гейб замедлил шаг и потянул Николь в сторону. Они спрятались за стволом одного из огромных дубов, которыми была обсажена аллея, ведущая к церкви.
— Ники, раньше, чем мы зайдем в храм, я хочу кое-что узнать.
— Да?
— У меня в доме, когда ты целовала Санта-Клауса во второй раз, ты знала, кто?.. — Он так и не закончил вопроса.
Николь обвила шею Гейба и поцеловала его, как в тот вечер, о котором он говорил. После чего спросила:
— Ты думаешь, я могу целовать тебя и не знать этого?
Радость охватила Гейба, но он все же решил уточнить:
— Когда ты поняла, что Санта-Клаус не Джон, а я?
— Когда ты разговаривал с Бобби. Я вдруг вспомнила о твоей страсти к мозаике. Однажды у тебя на квартире одна из дверей оказалась запертой, и ты сказал мне тогда, что в той комнате на полу разложена мозаика из восьми тысяч кусочков. Когда же Санта-Клаус пообещал подарить Бобби игру, где надо составить картинку из восьми тысяч кусочков, я уже была уверена, что Санта-Клаус — это ты. А пока ты ходил за игрой, я выглянула во двор и убедилась, что машины Джона нет.
У Гейба перехватило дыхание.
— Значит, когда ты целовала меня, ты знала…
— Конечно. Я хотела поцеловать тебя, поскольку считала, что это единственная возможность достучаться до твоего сердца.
— А я с ума сходил от ревности. — Гейбриел крепче прижал любимую к груди. — Думал, что ты любишь Джона.
— Люблю, но только как друга, — лукаво ответила Николь. — Мы выяснили отношения после вечера в «Вязах». Теперь Джон знает правду. Не волнуйся. Он стойко отнесся к неприятной для себя новости. Ему известно, что в округе половина девушек в него влюблены, и у Джона слишком горячее сердце, чтобы он долго оставался один.
Глядя в глаза любимой, Гейб ясно видел, что впереди его ждет счастье. Но сначала он должен сказать еще одну вещь:
— Я был не прав, — признался он. — Все эти годы я ошибался, отказываясь от тебя. В душе, думаю, я всегда это чувствовал, но не признавал. Мне было страшно и одиноко. Ты можешь простить меня?