Звук, вызвавший такую реакцию у ребенка, ничего не говорил Лайзе, однако краем глаза она увидела, что Джек Харрис наконец заметил мальчика, узнал голос и разобрал слово.
Лайза медленно повернула голову и проследила глазами за взглядом Харриса, устремившимся к ребенку, как луч прожектора. Это было невероятное зрелище: осязаемая, зримая связь между глазами мужчины и мальчика. Затем взгляд Харриса устремился наверх, и Лайза снова проследила за ним, тут же ощутив, каким ледяным стал этот взгляд, остановившись на женщине, спускавшейся вслед за ребенком.
Глаза Харриса сразу потускнели, огонек в них погас, и они приобрели цвет светлого пива — впрочем, пиво вряд ли можно заморозить до такого состояния. Взгляд его не выражал ни удивления, ни гнева, от него лишь веяло арктическим холодом. Лайза совершенно терялась в догадках.
Женщина спускалась вниз: сначала очень длинные хорошей формы ноги, затем туловище, пышное, почти гротескно перезрелое, и, наконец, появилась голова, обрамленная гривой огненно-рыжих волос. Лайза поймала себя на мысли, что волосы слишком ярки, чтобы быть естественными, и в то же время слишком полны жизненной силы, чтобы быть крашеными.
Лицо женщины было бесспорно прекрасно. А какие глаза! Огромные, живые, словно озера темного шоколада, — вот только во взгляде, встретившемся с глазами Джека Харриса, шоколадной сладости не было и в помине. В нем вспыхнула злоба — это были бешеные, дикие глаза, смотревшие на скульптора почти неестественно пристально. Лайзе никогда прежде не доводилось видеть, чтобы ненависть выражалась так явно.
Харрис, казалось, ничего не заметил, или, как показалось Лайзе, его этот взгляд совершенно не задел. Он на мгновение невозмутимо и равнодушно посмотрел на женщину, а затем снова на мальчика. И тут женщина резко схватила ребенка за плечо.
Пыталась ли она удержать малыша или сохранить равновесие — трудно сказать, но ее пальцы так впились в плечо, что он вздрогнул и стал вырываться. В конце концов ему это удалось, однако малыш не попытался подойти к их столику, как сначала решила Лайза. Он сделал лишь один неуверенный шаг, остановился, плечи его поникли, но не отводил глаз от Харриса, как бы оценивая и запоминая мужчину, словно тот был какой-то дотоле невиданной редкостью.
Внимание Лайзы вернулось к женщине, стоявшей молча и неподвижно, по-прежнему сверля Джека Харриса убийственным взглядом шоколадных глаз.
Да, подумала девушка, вот уж действительно потрясающее создание — блистательная дикая красота, этого не отнимешь, и все же… было в ней что-то вульгарное, дешевое.