Миронов покусывает, чем Зюганов. Тем более делал все это Миронов неярко, как бы мимоходом, вскользь, да и заподозрить вчерашнего паркетного политического холуя Миронова хоть в какой-то крамоле было выше всяких сил. За исключением Питера, где Миронов, видимо, окончательно достал власть, громче обычного тявкнув на тогдашнего губернатора Валентину Матвиенко, народ его за серьезного политика нигде и никогда не держал. Но, как видно, Кремль Миронов все же разозлить смог. И Суркову приказали Миронова из большой политики гнать прочь.
Так что же произошло с Сергеем Михайловичем Мироновым? Почему он, тишайший и покорнейший бюрократ-чиновник, от одного вида которого сводило скулы от политической тоски и скуки, вдруг посмел возвысить голос на хозяина?
— У меня по поводу отставки Миронова нет никакой инсайдерской информации, — рассказывает Леонид Гозман, которому я задал этот вопрос, — но я думаю, произошло следующее. У Миронова стали происходить какие-то внутренние изменения: невозможно играть роль и не войти в нее. Формально Миронов был третьим лицом в государстве, охрана, то-се, и он был лидером партии, которая должна была противостоять «Единой России» хотя бы для того, как было видно по замыслу, чтобы брать левый электорат. И он произносил всякие слова за народ, которые постепенно стали его сутью…
— Понесло то есть. Вы верите в душевные метаморфозы у политиков такого уровня? — искренне изумился я.
— Безусловно, верю. «Понесло» — это несколько презрительная оценка, я не уверен, что к этому так надо относиться. Человек вошел в роль. Noblesse oblige — положение обязывает, понимаете. Миронов действительно стал постепенно чувствовать себя лидером партии, — закончил Леонид Яковлевич, которому, замечу, в силу политической конъюнктуры было в тот момент выгодно заполучить еще одного критика «Единой России», пускай и в лице Миронова.
Рассуждая непредвзято, Миронов, конечно, мог себя начать чувствовать лидером партии и делать от ее имени дерзкие заявления, если бы не одно но. Эту партию создали в Кремле со вполне определенными целями, о которых я упоминал выше. Миронов об этом знал. И его такой ограниченный политический расклад устраивал.
А дальше… Тут я склонен согласиться с Гозманом. Понесло. Вспомнились былые прогибы. Не исключено, что Миронов узрел, что кое-кому во власти дозволено свободы побольше, чем ему. Стало обидно. Решил выйти за отведенный ему политический круг. И — разумеется, проиграл. Ведь партию создавал не он, а ее создавали под него. А это принципиальная разница.