Иртемьев, член Союза писателей России, писал хорошие стихи, издал несколько книг. Только теперь это было никому не нужно. Некоторые из его стихотворений воспринимались как романсы. Он пытался пробиться с ними, но ничего не получалось.
Валерия понимала его. Сколько времени она обивала пороги, отчаявшись и разуверившись во всем, пока не пришел успех…
— Я представлял вас совсем другой, — сознался Григорий, глядя в глаза певице.
— Какой?
— С экрана вы кажетесь холодной и неприступной.
— Она на самом деле такая, — вмешался Кузя. — Помнишь, — обратился к Лере, — как закатила скандал, когда к тебе приклеился этот, как его… — Он пощелкал пальцами в воздухе.
— Буду я всякую нечисть запоминать! — фыркнула Лера.
— И правильно. Ты кричала, что не меня он в койку тянет, а тебя. Еще что-то про пальцы-сосиски…
— Кузя!
— А, вот, вспомнил, — не унимался тот. — Что он на солистках как клеймо на скотине ставит. Ни одна не проскочит.
Лера покраснела.
— Давай лучше про то, с чем пришел. Про стоящую идейку, которая только для меня.
Кузя сразу посерьезнел.
— Лер, есть хорошие стихи. Я тут музычку насочинял. Попробуем, а?
Стрелецкая подняла глаза на Иртемьева.
— Ну что ж, рискнем, если автор не против.
Они перешли в гостиную, угол которой занимал рояль.
— Хороший у тебя инструмент, — Кузя ласково, как женщину, погладил черный полированный бок.
— Это ещё бабушкин, — вздохнула Лера. — Думаю, родители меня потому и в музыкальную школу отдали. Не пропадать же инструменту.
— Не скромничай. Сама за рояль сядешь или мне доверишь?
— Лучше ты. А ты слышал, что… — Стрелецкая назвала фамилию известного певца, чье имя лет тридцать назад гремело на всю страну, — продал старинный концертный рояль?..
— Откуда знаешь? — обернулся Кузя.
— Знаю. Жить стало не на что, вот и продал.
— Господи, в какое чудовищное время мы живем! А кто купил?
— Говорят, из современных богатеев кто-то.
— Ну да, запрет на роскошной вилле и станет перед гостями хвастаться. Эх!..
Он некоторое время молчал, но потом его пальцы ловко побежали по клавишам. Он наигрывал легкую мелодию.
Лера сидела на диване и листала маленькую поэтическую книжку.
Не каждому эта любовь по плечу —
Нежданно сверкнула она из тумана
Подобно лучу — золотому мечу.
Прелестное имя — Татьяна!
Пришла, обняла и задула свечу,
Как в сказке чудесной: ни поздно, ни рано.
— Я крылья дарую и боль облегчу.
…Меня обманула Татьяна.
За краткое счастье собою плачу.
Пусть в сердце — навылет! — смертельная рана.
Но слава любви и хвала палачу —
Тебе, мой мучитель, Татьяна!
Погибельно чувство. Я знаю. Но… Чу!