Морфин захихикал.
– Потише, мальчишка, – прошипел Мракс на змеином языке, и Морфин примолк. – Ну и что такого? – с вызовом спросил Мракс у Огдена. – Надо думать, вы этому маглу морду-то подчистили, да и память заодно…
– Дело совсем не в этом, мистер Мракс, – сказал Огден. – Произошло ничем не оправданное нападение на беззащитного…
– Вот я сразу так и почуял, что вы любитель маглов, – хмыкнул Мракс и снова плюнул на пол.
– Эти разговоры никуда не ведут, – решительно ответил Огден. – По поведению вашего сына ясно, что он нисколько не раскаивается в своих поступках. – Огден снова заглянул в свиток. – Морфин должен явиться четырнадцатого сентября на слушание по обвинению в колдовстве, осуществлённом в присутствии магла, с причинением ущерба и неудобств вышеупомянутому маглу…
Огден прервал чтение. Через открытое окно до них донеслось звяканье сбруи, конский топот и громкие весёлые голоса. По-видимому, дорога в деревню, петляя, проходила совсем близко от рощицы, где стоял дом. Мракс застыл на месте, прислушиваясь, с расширенными глазами. Морфин зашипел и с кровожадным выражением повернулся на звук. Меропа подняла голову. Гарри увидел, что лицо у неё совершенно белое.
– Боже, просто смотреть больно на эту лачугу! – послышался звонкий женский голос; он звучал так отчётливо, как будто девушка стояла в комнате. – Неужели твой отец не может распорядиться, чтобы её снесли, Том?
– Она нам не принадлежит, – ответил голос молодого человека. – На той стороне долины всё наше, но этот дом принадлежит старому бездельнику по имени Мракс и его детям. Сын абсолютно ненормальный, послушала бы ты, что о нём рассказывают в деревне…
Девушка рассмеялась. Звяканье и топот становились всё громче, всё ближе. Морфин приподнялся, словно хотел выбраться из кресла.
– Сиди на месте, – предостерегающе произнёс его отец на змеином языке.
– Том, – снова раздался голос девушки, на этот раз совсем рядом; очевидно, всадники приблизились к дому. – Может быть, я ошибаюсь, но, по-моему, там кто-то прибил к двери змею?
– Господи, так и есть! – воскликнул мужской голос. – Это, должно быть, сын, я тебе говорил, что он не в себе. Не смотри туда, Сесилия, любимая.
Звон и топот снова начали стихать.
– «Любимая», – прошептал Морфин на змеином языке, глядя на сестру. – Слышишь, он назвал её «любимая». Всё равно он не будет твоим.
Меропа побелела как полотно – Гарри был уверен, что она вот-вот упадёт в обморок.
– Что такое? – сурово спросил Мракс, тоже на змеином языке, переводя взгляд с сына на дочь и обратно. – Что ты сказал, Морфин?