Нет, всё равно, дело выходило незаконным, криминальным, и отец Василий ни за что не согласился бы в нём участвовать…
Но, может, Гришка рассказал все отцу Василию не сразу, а через несколько лет?
Да, конечно, логичней предположить, что через несколько лет. Ведь в те времена, когда пропало распятие, в церковь мало кто ходил, а уж вор со стажем тем более в неё не захаживал. А вот лет шесть-семь назад, когда Гришка вернулся после последней отсидки, твёрдо настроенный исправиться и больше не воровать, народ как раз в церковь валом повалил… «Зная, что никому за это ничего не будет — наоборот, зачтётся», — как посмеивался отец (имея, кажется, в виду те времена, когда за хождение в церковь могли и с работы попереть, и вообще всякие неприятности устроить). И Гришка, поддавшись общему поветрию, пошёл к отцу Василию на исповедь…
…Да, на исповедь! Ведь тайну исповеди священник никогда не имеет права открывать, хоть в убийстве кто ему признайся! Вот Гришка ему и признался, что на самом деле произошло с распятием, а отец Василий до сих пор вынужден был молчать, если только сам Гришка не разрешит ему заговорить…
В общем, сегодня дело обстояло так, возвращаясь к началу. Ванька является к Гришке и сообщает ему… Да, говорит: я, мол, знаю, что ты — вор, который не вор, когда-то укравший что-то, чтобы справедливость восстановить, и теперь ты должен рассказать мне, как это было. С моего братца станется бухнуть такое! У Гришки, естественно, челюсть отваливается, а потом он решает отвезти Ваньку к валунам — к месту, как-то связанному с пропажей распятия и со всей остальной историей — и открыть ему часть тайны, в награду за сообразительность. Они приезжают к валунам, Гришка видит следы, которые могли оставить лишь бежавшие Петько со Скрипицыным — и бьёт тревогу…
Но почему Гришка считает, что опасно брать Петько и Скрипицына, не переговорив сначала с отцом Василием и не узнав от него какие-то важные вещи? «Ключевые моментики», как выразился Миша? Что такое страшное может произойти?
Нет, на этот вопрос я пока что ответа не найду. Хоть лопни, а не ухватишь, слишком многое мне не известно.
Я задумался так, что чуть башка не затрещала, пытаясь сообразить одно: какой же из вопросов — самый главный, где главная непонятность во всей этой истории?
Нет, во всём надо разобраться по порядку. «Систематизировать и схематизировать», как говорит отец. И мы с Ванькой, кстати, давно убедились, что, когда запишешь все вопросы в виде плана или чего-то подобного — многое мигом становится яснее.
Я сел за стол и начал писать на листе бумаги: