— Вы не можете забыть о своих грехах, — покачал головой отец Эндрю. — Но при этом все вы по-прежнему творения Господа, и Он любит вас.
Йен услышал за спиной сдавленное рыдание.
— Вы не должны думать, что не достойны любви, потому что Господь любит и прощает вас. Не позволяйте прошлому мучить вас, дети мои. Если Господь смог вас простить, почему вы сами не можете простить себя?
Тони, вскочив, стремительно выбежала из церкви.
Йен озадаченно смотрел ей вслед.
Отец Эндрю все говорил и говорил… казалось, этому не будет конца. А Тони наверняка сейчас плачет…
Йен незаметно выскользнул за дверь. И почти сразу услышал, как кто-то хлюпает носом. Она сидела в столовой, закрыв лицо руками.
— Тони, ты в порядке? — Дурацкий вопрос.
— Да. — Тони смахнула слезы.
— Что случилось? Отец Эндрю расстроил тебя?
— Он не нарочно. — Тони, встав, отошла к столу для смертных. — Эти его слова о прощении… Он прав, но…
— Но что?
— Я… я никогда не смогу простить себе…
— Милая, за что? Ты еще такая юная, такая невинная!
Тони обернулась. Лицо ее было залито слезами.
— Я… я позволила бабушке умереть.
Такого он, признаться, не ожидал.
— Вероятно, это был несчастный случай…
— Я не хотела, чтобы это случилось. — Из глаз Тони брызнули слезы.
Видеть это было невыносимо. Йен обнял Тони и крепко прижал ее к себе.
— Что произошло?
— Я училась в средней школе… Бабушка тогда уже болела. Я была достаточно самостоятельной — утром готовила себе завтрак, а потом уходила в школу. А перед тем как уйти, всегда заходила к бабушке попрощаться.
Значит, вот когда Тони научилась быть сильной и независимой, подумал Йен.
— Как-то вечером бабушка долго не могла уснуть. Я слышала, как она ворочается. Но утром, когда я заглянула к ней, она крепко спала. Мне не хотелось ее будить, и я ушла. А когда вернулась из школы, она… она так и лежала там… — Тони схватила со стола салфетку, но слезы полились ручьем. — Она умерла, пока я была в школе.
— Милая, она умерла во сне. Ты тут ни при чем.
— Ноя знала, что ночью ей было плохо. Если бы я утром позвонила 911, может, она бы осталась жива. Даже моя мать обвинила меня в том, что я плохо заботилась о ней! После смерти бабушки она отказалась взять меня к себе. Вместо этого она отправила меня в интернат.
Йен поморщился:
— Милая, прости, но твоя мать — просто бесчувственная сука!
Тони растерянно моргнула.
— Поверь мне, в матерях я разбираюсь. Когда меня обратили, мне только-только стукнуло пятнадцать. Я даже хотел вернуться домой, но… моя мать так никогда и не смогла меня принять.
— Но почему? — поразилась Тони.