— Редакция, Макси Барнел, — выпалила Макси в трубку.
— Июль… два ноль. Передайте Джиму Доновану, что ему придется перерезать себе глотку.
— Кто это? Ты, Гофман? — Гофман был внештатным художником, рисовавшим для них политические карикатуры.
— Я не шучу, девушка. — Телефон буднично щелкнул, раздались короткие гудки.
Макси бросила трубку, словно обожглась ею.
— Джим! — закричала она, не обращая внимания на Риса, который шутовски протянул к ней ладонь. — Опять тебе угрожают! Наверное, кому-нибудь не понравился последний выпуск.
Джим равнодушно кивнул.
Оттолкнувшись ногами, Рис подъехал в кресле к столу Макси.
— Плати, подруга!
— Не мне звонили. — Она шлепнула по его протянутой руке.
— Они ведь говорили с тобой и никого другого не звали. Значит, звонили тебе.
— У меня полно работы. Отстань!
Он придвинул к себе ее еженедельник:
— В каком дерьме мы копаемся на этой неделе? Ага: разбитые дороги, министерство жилищного строительства… отлично, отлично. А это еще что? — Общ. з.? Общественная задница? Ну почему Джим тебе дает самые интересные задания? — Он расхохотался.
— Это Бульдерское общество защиты нравственности, которое состоит из старичков обоего пола. Они готовы читать всю порнографию, лишь бы она не попала кому-нибудь другому в руки. Буду счастлива, если ты возьмешь у них интервью вместо меня.
Отъехав назад к своему столу, Рис взял свой календарь:
— Меняю твою «задницу» на заседание городского совета.
— Не выйдет.
В комнату стремительно влетела, потряхивая темными кудряшками, крепенькая маленькая почтальонша. Как всегда игнорируя Риса, она направилась к Джиму. Протягивая ему конверты, она засияла, по-видимому, желая вызвать у него ответную улыбку.
— Наверное, опять читатели возмущаются? — пошутил Джим.
— Вы бы получали от читателей только благодарственные письма, если бы печатали истории повеселее. — Упругая грудь девушки находилась на уровне его глаз.
— Мы не получали бы вообще никаких писем, если бы писали только о приятном, — у нас бы просто не осталось читателей. Так, счета… — добавил он, отбрасывая в сторону четыре конверта.
Кресло скрипнуло, Джим опять повернулся к компьютеру. Не дождавшись обычного: "Приходите к нам поскорее еще, Лаки" (Лаки — именно так, судя по бирке на груди, звали почтальоншу), направилась к двери.
Макси открыла блокнот на чистой странице и попыталась сосредоточиться. Опять телефон!
— Я ухожу домой! — заявила она, протягивая руку к трубке.
— Газетчики должны уметь работать в любых условиях, — заметил Рис. — Мы находимся в гуще жизни.
— Алло! Редакция, Макси слушает.