Все, что блестит (Ховард) - страница 70

— Нет, ничего, — хрипло ответила она.

— Я тоже, — сказал он. — Я не хочу, чтобы сегодня ночью алкоголь притупил мои чувства, я хочу наслаждаться каждым мгновением. Я одержим тобой с той самой минуты, как впервые увидел тебя, поэтому прости меня, если я кажусь… — он остановился, пытаясь подобрать слово, и она нежно улыбнулась:

— Если ты кажешься торжествующим?

— Торжествующий — слишком сильное слово, но, признаюсь, я чувствую себя победителем, — ухмыльнулся он.

С бьющимся сердцем она смотрела, как он снял свой смокинг и кинул его на спинку стула. Следом отправился галстук, за ним — атласный жилет. Николас подошёл к ней. Она отступила назад, не отрывая взгляда от его лица. Так выглядели бы в далёком прошлом спартанские воины, гордые, жестокие и необузданные. Он напугал её, и ей захотелось убежать, но как только он её обнял и накрыл своим ртом её губы, все мысли исчезли, потому что все чувства сосредоточились на нём.

Он поднял её и понёс по коридору в спальню, плечом закрыв за собой дверь, прошёл к огромной кровати и остановился.

Здравомыслие боролось с желанием, и она выдохнула:

— Нет, Николас, подожди! Я должна тебе сказать…

— Но я не могу ждать, — перебил он её хриплым голосом, прерывисто дыша. — Ты должна стать моей, милая. Доверься мне, позволь мне стереть прикосновения тех, кто причинил тебе боль.

Он закрыл её рот своим, не дав ей возможности что-то сказать. Вопреки её обычным ожиданиям, он был гораздо более нежным, его руки двигались по ней в настойчивой ласке, вжимая в себя, а губы жадно пили её дыхание. Она захлебывалась в волне наслаждения, согревающей её, и обвив своими тонкими руками его шею, прогнувшись, прижималась к сильному телу, слыша его глухие стоны, музыкой отзывавшиеся у неё ушах. Дрожащими руками он расстегнул молнию на её платье, и оно соскользнуло вниз по бёдрам, легло шёлковой лужицей у её ног. Он вдыхал хрупкую, утончённую нежность её тела, потом снова схватил её в свои объятья, и его рот потерял свою мягкость, когда он жадно поцеловал её. Он невнятно повторял слова любви на французском и греческом, а его сильные тонкие пальцы снимали её нижнее бельё и небрежно бросали его на пол. Она пришла в трепет от его неприкрытого желания, столь очевидного в звучании его голоса. Это правда, это должно быть правдой, он любит её, и она любит его.

Она лихорадочно расстёгивала его шёлковую рубашку, прижимаясь губами, быстро и горячо целуя его тело там, где уже обнажила его. Она никогда прежде так свободно не ласкала его, как теперь, с наслаждением обнаружив вьющиеся волосы, делавшие шероховатой его грудь, сбегавшие суживающейся полоской вниз, к его животу. Её пальцы бездумно сжимали его волосы, немного потянув, а потом руки опустились к ремню, неловко завозились с пряжкой.